– Конечно же, я с вами! – взмахнула руками Ольга. – Смуту непременно нужно остановить. Но что при этом могу сделать я?

– А вот об этом мы поговорим завтра, – сказала я. – А сейчас вам нужно отдохнуть. Я покажу вам вашу комнату. И если вам что нужно, то не стесняйтесь, просто подумайте об этом – и местные невидимые слуги тут же выполнят ваш заказ. Если нужно, подадут ужин в постель, или, если захотите, почешут пятки. Идем.

Шестьсот четырнадцатый день в мире Содома. Поздний вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Особа, сидящая передо мной, выглядела как старая высохшая ведьма. На глаз ей лет семьдесят, если не больше. Пару недель назад по нашему счету, когда мы только начали свою Порт-Артурскую эпопею, разъезд амазонок в мире Подвалов обнаружил ее, одетую в поношенный синий спортивный костюм, бесцельно бредущую по степи, куда глаза глядят, бормоча вперемешку русские и немецкие ругательства. После случая с танковым полком я договорился с Кибелой и Великим Магистром тевтонов Густавом де Мезьером, что всех, кто выпадет на их головы из Верхних миров, они, не мешкая, должны доставлять в наше распоряжение в целости и сохранности, кто бы это ни был. Плата – десять солидов, пополам: амазонкам и в орденскую казну. Так что амазонки не стали убивать безумную старуху, а накинули на нее аркан, скрутили за спиной руки и посадили на заводную лошадь, на манер Всадника без Головы. Через несколько дней на пограничном торговом посту они передали пленницу отряду черных улан и получили за нее свои кровные пять солидов, на чем их роль себя исчерпала.

Старший отряда пересадил эту особу на свою лошадь таким же образом, выделил двух всадников для сопровождения и приказал на рысях гнать в Тевтонбург. В тамошнем гестапо сразу распознали в недобровольной гостье соплеменницу, и попробовали было аккуратно ее допросить, но, не добившись ничего, кроме безумного смеха, специфических русско-немецких армейских ругательств и имени «Бригитта Бергман», умыли руки, передав подследственную в руки моего адъютанта Гретхен де Мезьер. Едва увидев Гретхен, обмундированную подобно офицеру Советской армии, фрау Бергман прекратила заниматься своим любимым делом (то есть изрыгать ругательства), и остаток пути до нашей базы в заколдованном городе проделала в полном молчании, лишь настороженно вертя по сторонам взлохмаченной седой головой. Но привели ее не в тюрьму, в объятия герра Шмидта, а в приемный покой госпиталя. Там ее раздели, осмотрели и на несколько часов замочили в живой воде. А по одежде удалось установить период, из которого бабушка свалилась в мир Подвалов – последняя четверть двадцатого века.

По заключению Лилии, кажущееся безумие проистекало от сильного психологического потрясения, наложившегося на существенный износ мозга – так что краткосрочная лечебная ванна, насыщенная регенерирующими, адаптогенными и транквилизирующими заклинаниями, должна была откатить этот процесс вспять, вернув нашей гостье способность рассуждать здраво. И в самом деле, когда фрау Бергман извлекли из ванны, она самостоятельно надела выданную ей форму без знаков различия, затянула ремень и согнала за спиной складки гимнастерки. Ни один штатский так не может – вот тебе и божий одуванчик… Но это был не последний сюрприз. Сначала с ней попыталась побеседовать Гретхен, но после нескольких стандартных вопросов свернула разговор и передала дело по инстанции на самый верх, то есть ко мне. Слишком уж неравные статусы получались у собеседниц: армейский лейтенант и полковник запаса министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики. При немецком чинопочитании подобное возможно только в том случае, если полковник будет подследственной, находящейся вне системы статусов, чего на самом деле не наблюдается.

И вот передо мной ложится картонная папка с надписью на обложке: «Бригитта Бергман.