Реакция Габриэллы была не такой быстрой, как она хотела. Она не стала отвечать колкими словами, просто проигнорировала вопрос, включив радио, откуда раздался голос Эминема. Я же в свою очередь сделал музыку громче, так что машину заполнили басы. У нас не оставалось другого выхода, кроме как слушать слова. Слова песни, на которую я раньше не обращал внимания, оказались близки нам больше, чем мы ожидали. Я говорил и делал многое из того, о чем он так агрессивно пел. Я чувствовал его злость и мог отнести себя к каждому его слову. Мне было интересно, чувствовала ли то же самое Габриэлла, когда звучала женская часть. Какое странное совпадение в такое подходящее время. Чувствовала ли это Габриэлла? Казалось ли ей, что я стоял в стороне и смотрел, как она сгорает? Я притормозил, увидев на дороге черную белочку, выключил музыку и посмотрел на жену.

– Если ты плачешь из за песни, я взорвусь. Что с тобой? – спросил я, когда Габриэлла отвернулась от меня к окну со своей стороны. Я понял, что она плакала – она прикрыла рот рукой, а ее плечи вздрагивали. – Господи, Габриэлла, – произнес я. Мне надоела эта драма в жизни. Мне никогда не получить прощения. Черт подери.

Габриэлла повернулась ко мне, все еще прикрывая рот, но вот слезы ее были не грустными. Она плакала от смеха. Эта женщина сводила меня с ума, и я не знал, сколько еще выдержу. Но точно знаю, что недолго.

– Ты смеешься?

Она качнула головой и по ее щекам покатились слезы.

– Прости, – произнесла она в истеричном смехе. Какого хрена? Я терпеливо ждал, когда она успокоится, уставившись на нее так, словно мне стоит отвезти ее в психушку, а не к врачу, который разрешит ей воспитывать ребенка. Господи.

– Ты закончила? Какого хрена?

– В свою защиту скажу, что я беременна и у меня травма головы.

Мне снова пришлось ждать, пока она не прекратит смеяться, хоть и сам не мог сдержать улыбки.

– Боже мой. Что тебя так рассмешило?

– Ладно ладно. – Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить дыхание и взять себя в руки. – Ладно, хочешь знать, что только что произошло в моей голове? Сначала эта дурацкая песня, потом я забыла о ней, когда увидела "Long John Silvers2", затем я подумала о том, что хочу салат из капусты, а потом...

Она снова рассмеялась, но я уже знал, что было дальше.

– Белка, – сказал я, тоже смеясь. Я покачал головой, вспоминая белку, из за которой затормозил как раз перед тем, как она рассмеялась.

Мне пришлось слушать пересказ этой истории, когда Ми зашла в самую крохотную комнатушку в мире, вот только Ми смеялась куда сильнее меня. Габриэлла тоже, кстати, так же сильно, как и в первый раз. Да, это было смешно, но все же. Ми едва ли не на полу валялась от смеха.

– Хватит. У меня уже ребра болят, – сказала Ми, держась за бока. – Писать хочешь? – спросила она, подмигивая. Очень странно подмигивая.

Я нахмурился, переглядываясь с одной на другую в поисках какой то подсказки. Конечно же, Ми была с Габриэллой на одной волне. Как всегда.

– Всегда хочу, – призналась Габриэлла, улыбаясь. Неловкость между нами никуда не делась, но это было намного лучше злости.

– Ты знаешь, что делать. Я вернусь через минуту.

Габриэлла забрала сумочку, но забыла телефон. Обычно, я бы этого даже не заметил, но по какой то причине он привлек мое внимание. Я подумал, когда последний раз лазил у нее в телефоне, но не смог вспомнить. Перестал этим заниматься, когда находил там только сообщения от Ми. Но на этот раз история ее звонков была пустой, а от Ми ни одного смс. Я задумался об этом, возвращая телефон на кушетку с одноразовой бумажной простыней, и прислонился к стене, скрестив лодыжки и руки.

– Ты видел там малышку, когда мы пришли? Боже мой.