Изменить размер шрифта - +
Уж лучше бы они всегда лгали: тогда люди знали  бы,  что  о  них
думать. Добавим, что никто не ведет счета их промахам, как бы часты и обычны
они ни были; что же касается предсказаний, оказавшихся  правильными,  то  им
придают большое значение именно потому, что они редки и в силу этого кажутся
нам чем-то непостижимым и изумительным. Вот как Диагор, по прозвищу  Атеист,
находясь в Самофракии, ответил тому, кто, показав ему в храме многочисленные
дарственные приношения с изображением людей, спасшихся при  кораблекрушении,
обратился к нему с вопросом:  "Ну  вот,  ты,  который  считаешь,  что  богам
глубоко безразличны людские дела, что ты скажешь о стольких людях, спасенных
милосердием?" "Пусть так, - ответил Диагор. - Но ведь  тут  нет  изображений
утонувших, а их  несравненно  больше".  Цицерон  говорит,  что  между  всеми
философами, разделявшими веру в богов,  один  Ксенофан  Колофонский  пытался
бороться с предсказателями разного рода [17].  Тем  менее  удивительно,  что
иные из наших властителей, как мы видим, все еще придают  значение  подобной
нелепости, и нередко себе во вред.
     Я хотел бы увидеть собственными  глазами  два  таких  чуда,  как  книгу
Иоахима, аббата из Калабрии, предсказавшего всех будущих пап, их имена и  их
облик, и книгу императора Льва, предсказавшего  византийских  императоров  и
патриархов [18]. Но собственными глазами я видел лишь вот  что:  во  времена
общественных бедствий  люди,  потрясенные  своими  невзгодами,  отдаются  во
власть  суеверий  и  пытаются  выискать  в  небесных  знамениях  причину   и
предвестие обрушившихся  на  них  несчастий.  И  так  как  мои  современники
обнаруживают в этом непостижимое искусство и ловкость, я пришел к убеждению,
что, поскольку для умов острых и праздных  это  занятие  не  что  иное,  как
развлечение, всякий, кто склонен  к  такого  рода  умствованиям,  кто  умеет
повернуть их то в ту, то в другую сторону, может отыскать в  любых  писаниях
все, чего бы он ни искал. Впрочем, главное условие успеха таких гадателей  -
это темный язык,  двусмысленность  и  причудливость  пророческих  словес,  в
которые авторы этих книг  не  вложили  определенного  смысла  с  тем,  чтобы
потомство находило здесь все, чего бы ни пожелало.
     "Демон" Сократа [19] был,  по-видимому,  неким  побуждением  его  воли,
возникавшим помимо его сознания. Вполне вероятно, однако, что в душе,  столь
возвышенной, как у него, к тому же подготовленной постоянным  упражнением  в
мудрости и добродетели, эти влечения, хотя бы смутные и  неосознанные,  были
всегда разумными и достойными того, чтобы следовать им.  Каждый  в  той  или
иной мере ощущал в себе подобного рода властные  побуждения,  возникавшие  у
него стремительно и внезапно. Я, который не  очень-то  доверяю  благоразумию
наших обдуманных решений, склонен высоко ценить такие побуждения. Нередко  я
и сам их испытывал;  они  сильно  влекут  к  чему-нибудь  или  отвращают  от
какой-либо вещи,  -  последнее  у  Сократа  бывало  чаще.
Быстрый переход