-  Браво, Друбич, - зааплодировал граф Калиостро, - наша берет!

    -  Так вы все-таки Друбич, милейший? - хищно улыбнулся фон Дорн. - Недаром же о вас говорят, как о величайшем негодяе Санкт-Петербурга.

    -  От прохвоста слышу, - не остался в долгу Кузнецов.

    Фон Дорн дрался всерьез, с явным намерением если не убить противника, то, во всяком случае, очень серьезно ранить. Ярослав понял это не сразу, а когда понял - рассердился не на шутку. Менее всего эта дуэль была похожа на сцену из дурацкого спектакля. Да и ненависть в глазах противника Ярослава была самая что ни на есть настоящая. Хотел бы детектив узнать, чем же так досадил фон Дорну этот Друбич. Маловероятно, что причиной неприязненных отношений были проигранные в карты сто рублей. Здесь просматривалась интрига, сути которой Кузнецов не понимал. Зато в его планы не входило пасть жертвой чужой комбинации, проводимой непонятно кем и по какому поводу. Если поначалу Ярослав просто собирался покрасоваться перед фрейлинами и испортить противнику мундир, то сейчас ему пришлось резко перестраиваться и драться всерьез с весьма искусным и уверенным в себе оппонентом. Клинок фон Дорна дважды прошел в опасной близости от шеи Кузнецова. В третий раз он едва не пропорол ему левый бок. Возможно, со стороны все это выглядело забавно, но Ярославу пришло на ум, что если он и дальше будет щадить противника, то в четвертый раз шпага «немца» может запросто проткнуть его бренное тело, с весьма серьезными для молодого организма последствиями. Ярослав отступил на шаг назад и сделал резкий стремительный выпад. Клинок детектива поранил кисть правой руки фон Дорна. Липовый преображенец вскрикнул и выронил смертоносное оружие.

    -  Брек, - закричал граф Калиостро. - Ты что, с ума сошел, Ярила, мы же договаривались - не до крови.

    Однако секунданты фон Дорна не выразили по поводу нанесенной барону раны ни возмущения, ни удивления, да и сам немец отнесся к своей неудаче спокойно, во всяком случае, не стал вопить благим матом и требовать вмешательства милиции. Конопатый преображенец перевязал чистым носовым платком рану своему приятелю, которая никакой опасности для здоровья фон Дорна не представляла, и увел его в дом.

    -  Дело, как вы понимаете, еще не закончено, Друбич, - сказал Кузнецову второй секундант, широкоплечий малый с круглыми совиными глазами.

    -  И ты хочешь подраться? - удивился Ярослав.

    -  Очень может быть, но не здесь и не сейчас. - Офицер сухо поклонился детективу и поэту и последовал за своими беспокойными друзьями.

    -  Бред. - Ярослав пожал плечами и вопросительно посмотрел на Кравчинского.

    Возможно, Аполлоша углядел своим вдохновенным поэтическим взглядом какую-то упущенную детективом деталь, способную если не все, то многое прояснить в происходящем. Однако поэт пребывал в еще большей растерянности, чем его старый товарищ. К тому же Аполлоша не выносил вида крови и сейчас с трудом обретал себя, прислонившись спиной к роскошному дубу, под кроной которого и разворачивались последние драматические события.

    -  Не понимаю, - покачал головой Кравчинский, - где и когда ты успел им так досадить.

    -  Досадил им не я, а поручик Друбич, которого они всеми силами пытаются устранить.

    -  А кто он такой, этот Друбич?

    -  Понятия не имею.