— Добро, — кивнул Захаров. — Так и сделаем.

Я повернулся к Хильде и слегка кивнул ей. Сестра немного подумала, но затем повесила дробовик на плечо.

— Пошли посмотрим, что с урядником.

Мы подошли к телу конвойного. Теперь уже было отчётливо видно, что его изрядно покорёжило проклятьем, просто под одеждой этого было особо незаметно, но изменения уже, кажется, носили необратимый характер. Такое никакими молитвами или святой водой уже не убрать…

Двое деревенских тем временем подошли к валяющемуся на земле вещмешку.

— Стойте! — едва успел я их остановить. Конечно, хрен знает, что у них тут за фамильные навыки по работе с проклятыми артефактами, но вот так запросто я бы соваться всё равно не стал. — Лучше бы это не трогать.

— Вам — правда лучше бы не трогать, но у нас есть защита на такой случай, — сказал Захаров.

Ага, конечно. В последний раз я такое слышал в своей прошлой-будущей жизни во время вспышки чумы в Ост-Африке. Тот полковник колониальных войск до последнего был уверен, что это у него не бубоны, а просто волдыри от укусов москитов…

Впрочем, вещмешок деревенские открывали аккуратно и с помощью копий, то есть банально распотрошили с расстояния, чтобы осмотреть содержимое.

Внутри оказалась замотанная в измазанную маслом тряпицу небольшая статуэтка в виде женской фигуры, сделанная из серебристого металла. Не просто грубый корявый идол, кое-как отлитый неизвестными дикарями, а практически произведение искусства, ничуть не уступающее лучшим образцам Древнего Рима и Греции. И я бы сказал, что даже стилем немного напоминает…

Спустя пару секунд я понял — тряпица был испачкана вовсе не маслом.

Статуэтка обильно истекала ферромагической жидкостью, хотя, как это вообще было возможно, я просто-напросто не понимал. Там внутри неё, что — резервуар какой-то спрятан, что ли? Или что? Или она постоянно создаёт какую-то магическую активность, которая вызывает появление харза? Кстати, фонила статуэтка уже довольно знакомо — примерно такую сигнатуру я и засекал на борту корабля.

А ещё по какой-то причине она была поразительно похожа внешне на…

— Это Сорни Най, — сказал Захаров. — Золотая баба, как её часто называют.

— Не очень-то она и золотая, — хмыкнула сестра. — И, кажется, это же какой-то прям большой идол должен быть, разве нет?

— Сорни Най изображали не раз: её статуй — множество, а это просто одна из них. А «сорни» на языке вогулов означает не только золото, но и солнечный блеск. По легенде её волосы были именно такого цвета.

— Блондинка то бишь, — резюмировала девушка.

— Слушай, а она ведь на тебя похожа, — произнёс я. — Ну или ты на неё.

— Ну… чего только не бывает в жизни, — философски ответила Хильда, пожимая плечами. — Так это выходит и есть тот проклятый артефакт, с которого всё и началось? Или дело в том медальоне?

— Точнее скажут только экзорцисты, как сюда прибудут. Хотя, как по мне — что то дрянь, что это дрянь.

— Как думаешь — что вообще произошло?

— Ну… — я ненадолго задумался. — Первое, что приходит на ум — урядник сотоварищи нашли где-то в верховьях Колвы… могильник, верно? Разграбили его, погрузили проклятые артефакты на баржу и начали сплавляться вниз. Я бы предположил, что сгрузили они их где-то рядом с арестантами. По дороге кого-то из них зацепило проклятьем, а, может, и топляка никакого не было, а был какой-то… инцидент на борту. Пристали около деревни, решили подремонтировать, а заодно избавиться от проклятого… Но что-то пошло не так.

— Ага, — ухмыльнулась Хильда. — А пошло не так примерно ВСЁ.