|
Он квартирует этажом ниже. Если не боитесь заняться акробатикой... Пустельга поглядел вниз. Высоковато, но по решетке спуститься не так и трудно. Зэк, похоже, понял: - Я быстро освоился. Ну что, сходим? Заодно торта попробуем. Этот биохимик - большая шишка, чуть ли не академик. Обожает сладкое, и его, естественно, снабжают. Вы как насчет торта? - Положительно. - Прекрасно. Только... - Сорок Третий замялся. - Имейте в виду, он сразу же начнет жаловаться на то, что его бросила жена. Придется выслушать, а потом уже поговорим... - А что, жена его действительно бросила? - невольно заинтересовался Сергей. Зэк, обернулся, посмотрел ему прямо в глаза: - Зачем вам? - Ну... - растерялся Пустельга. - Все-таки, мы, вроде, в одной лодке... - Мы с вами не в одной лодке, гражданин старший лейтенант госбезопасности... Но если вам, так сказать, интересно... Они с женой пытались покончить с собой. Его спасли, ее нет. Ясно? Сергею стало не по себе. Он чуть было не спросил о причине, но вовремя сдержался. Крупный ученый, возможно академик, пытается покончить с собой, причем не сам, а вместе с супругой. Это никак не походило на бытовую трагедию. Не так давно покончили с собою Гамарник и Путна, еще раньше Любченко, Иоффе, Скрипник... Этого, выходит, спасли - очевидно, его мозг еще нужен... Сорок Третий еще раз глянул вниз, кивнул и начал быстро спускаться по решетке. Пустельга последовал его примеру - получилось удачно, даже халат, не очень приспособленный для подобных упражнений, не особо мешал. Через несколько секунд оба они уже стояли на балконе третьего этажа. Зэк подошел к стеклянной двери и постучал. С минуту ответа не было, а затем неярко вспыхнул свет. Пустельга взглянул на Сорок Третьего, тот лишь пожал плечами: - Ничего, ему разрешают. В прошлый, раз во всяком случае, нам никто не помешал. Наконец, дверь открылась, гости подошли поближе. - Торт еще не съели? - Сорок Третий шагнул первым к вышедшему на балкон маленькому сгорбленному человечку. - Добрый вечер, гражданин Тридцать Первый. - Добрый вечер, - послышался тихий, немного дребезжащий голос. - Торт я не съел и даже согрел чаю... Заходите, товарищи... Все трое прошли в палату, которая оказалась точь-в-точь такая же, как у Пустельги - с единственной койкой, новой мебелью, и, вероятно, заранее встроенными микрофонами. Впрочем, бывшего академика могли "опекать" не так плотно, едва ли охрана интересовалась каждым словом, сказанным в этих стенах. - Прошу знакомиться, - продолжал зэк. - Тридцать Первый. А это ваш сосед сверху, соответственно Сорок Первый... В голосе звенела ирония. Похоже, эта арифметика забавляла государственного преступника. - Виталий Дмитриевич, - человек протянул руку и вздохнул. - Хотя, конечно, Тридцать Первый - это правильнее. - Сергей. - Простите, а как полностью? Знаете, привык... - Сергей Павлович, - Пустельга с любопытством разглядывал того, кто предпочел номер фамилии. Виталий Дмитриевич Тридцать Первый был не просто мал ростом - он походил на карлика, на сказочного человека, обитателя подземных глубин, а еще больше - на домового. Сморщенное, почти с кулак, личико, узкие плечи, короткие ручонки, казалось, неспособные удержать даже авторучку. На вид ему было за семьдесят, и, лишь присмотревшись, майор понял, что Тридцать Первому едва-едва стукнуло полвека. Что-то страшное сломало и мгновенно состарило этого человека. - Проходите, - Виталий Дмитриевич засуетился, приглашая к столу. Там действительно стоял торт, а рядом с ним - чайник, накрытый полотенцем. Тридцать Первый явно ждал гостей. - Пражский? - осведомился зэк, приглядываясь к угощению. |
