– Я плыву из Гвианы в Бостон и действительно свернул с пути для беседы с твоей милостью, но отнюдь не на тему о твоей популярности, а на предмет куда более важный.

Тем временем мы подошли к тольдо и уселись в его тени.

Я представил капитану вождей, женщины подали угощения, и началась трапеза. Я заметил, что гостю не особенно пришлась по вкусу грубая индейская пища, а к напитку кашири он вообще не прикоснулся, зато подозвал к себе матроса с вместительной корзиной, велев ему выставить несколько бутылок рома. Я настолько отвык от алкоголя, что небольшой глоток обжег мне рот словно кипятком, мгновенно вызвав сильное, но, к счастью, непродолжительное головокружение. На душе у меня было радостно оттого главным образом, что после долгих двух лет я мог наконец снова говорить с земляком, и притом, судя по всему, с земляком, настроенным весьма дружелюбно.

Капитан пожелал попотчевать ромом вождей, и я решил не лишать их этого редкого удовольствия, но следил, чтобы каждому наливали самую малость.

– К чему такая воздержанность? – Гость чуть заметно обиделся.

– Сегодня нам предстоит неприятная необходимость пролить кровь, – просто ответил я.

– Пролить кровь?

– Да, сегодня нам придется вступить в бой с акавоями, явившимися в наши края.

Капитан смотрел на меня так, будто у него сразу спутались все мысли. Спокойствие, с каким я ему об этом поведал, явно вывело его из равновесия. Минуту спустя гость взял себя в руки и несколько раздраженно произнес:

– Молодой человек изволит довольно странно шутить.

– Молодой человек, – ответствовал я мирно, – хотел, чтоб это была шутка. Но, увы, это не так. Сегодня нам предстоит бой…

– Goddam you! Ты говоришь об этом с таким невозмутимым спокойствием?

– Что делать, сэр! Рвать на себе волосы? Этим врага не сразишь!

– А где же акавои?

– Основной их отряд скрывается где‑то на противоположном берегу реки, примерно в миле отсюда, а восемь из них здесь, в нашем селении.

– Пленные?

– Да нет, на свободе. Они явились сюда на разведку под видом торговцев…

Видя изумление на его лице, я в деталях изложил ему суть дела. Он слушал, потирая лоб и бросая на меня искоса странные взгляды, а едва я закончил рассказ, вскочил и попросил проводить к этим мнимым торговцам.

– Весьма охотно, – согласился я, – тем более что их нужно проводить. Сегодня после полудня они отплывают.

Как раз в это время люди Манаури подтащили к месту, где расположились акавои, предназначенную для них итаубу. Дабаро с двумя соплеменниками осматривал лодку ц при виде скверного ее состояния недовольно сопел.

– Другой не дадим, – проговорил Манаури, – продается только эта.

Неохотно, но они все же согласились. И тогда капитан обратился к ним по‑акавойски:

– Откуда вы родом?

Дабаро, удивленный не менее нас тем, что капитан знает его родной язык, ответил:

– С берегов реки Куюни.

– А точнее? Кто у вас вождь?

– Мы живем в устье реки Тапуту. Агаро наш вождь…

– Где он сейчас?

– Не знаю.

– Значит, ты скверный воин, если не знаешь, где твой вождь… В устье реки Тапуту есть голландская фактория. Ты был в ней?

– Был. Я купил у голландцев товар, чтобы его перепродать.

– Голландцам нужны рабы на плантации. Тебе об этом известно?

– Нет, господин.

– Ах ты каналья! – махнул рукой капитан, и мы вернулись под сень тольдо, а по пути сопровождавший нас Фуюди перевел мне содержание беседы капитана с акавоями.

Капитан угостил нас ямайскими сигарами и довольно долго молчал, над чем‑то размышляя.