А там происходило нечто неожиданное и скверное. Акавои на руле, поняв, какую ловушку мы устроили, решил спасаться бегством на берег, в лес, и тут же повернул туда итаубу. Но он не принял в расчет сопротивления варраулов, которые тоже сразу поняли ситуацию в не собирались помогать врагам. Они продолжали держать весла в руках, но одни отказались грести, а другие пытались даже оказать сопротивление.

Акавои грозными криками их усмиряли, а когда это не помогло, стали лупить по головам и колоть копьями. В безудержном бешенстве они убивали их, сами хватались за весла и лихорадочно молотили по воде. Но и это мало им помогало. До берега оставалось еще шагов сто, когда мы настигли их и, встав между ними и берегом, отрезали путь к бегству. Судьба вынесла акавоям свой приговор, но они не смирились. Их было пять: двое на носу и трое на корме. Когда мы наискось перерезали им путь, четверо из них схватили ружья – имелось у мерзавцев и огнестрельное оружие – и дали залп. Вокруг нас посыпалась картечь. Двое или трое наших оказались ранеными, но другие вовремя пригнулись, спрятавшись за борт, да и целились акавои плохо из раскачавшейся итаубы.

Опомниться мы им не дали. Перестав грести, чтобы лодка не качалась, лучшие стрелки из нашего рода, рода Белого Ягуара, по моему приказу выстрелили из ружей, заряженных пулями. Сам я взял на прицел рулевого. Дав залп. мы устремились вперед, к итаубе. Рулевой лежал с простреленным черепом, наполовину вывалившись из лодки, трое других акавоев корчились в предсмертных судорогах. Пятого, здоровенного верзилу с бугристыми мышцами и свирепым выражением лица, похоже, не задело. Он молниеносно схватил копье и, размахнувшись, изо всех сил метнул в нас, навылет пронзив грудь одному из наших гребцов. Затем он с обезьяньей ловкостью соскользнул в реку и скрылся из наших глаз в мутной воде.

Как видно, он был редкостным пловцом и долго оставался под водой. Догадываясь, что он поплывет по течению к берегу, я направил в ту сторону и нашу лодку. Воины замерли у бортов с оружием наготове. Оказалось, расчеты мои подтвердились. Акавои вынырнул в нескольких шагах от нас. Прежде чем ему удалось открыть рот, чтобы захватить воздух, свистнула стрела и впилась ему глубоко в череп. Так погиб последний из этой пятерки.

На четвертой итаубе бой тоже с успехом подходил к концу. Выстрелы из ружей там только что стихли, и Арнак как раз причаливал к захваченной лодке. Шум боя сменился мертвой тишиной. Над водой медленно поднимались, редея, клубы порохового дыма. Теперь можно было перевести дух.

Вдруг внимание наше привлекли к себе варраулы. Пока мы гнались за пятым акавоем, пленники на атакованной нами итаубе сумели освободиться от пут и выбросили за борт трупы врагов. Теперь они схватились за весла и в спешке, похожей больше на безумную панику, бросились наутек к середине реки.

– Эй! Куда так торопитесь? – крикнул им вдогонку Фуюди по‑варраульски.

Но они, не отвечая, с выпученными от страха глазами и ничего вокруг не видя, молча мчались как сумасшедшие – только брызги летели.

– Что они, обезумели? – поразился я. – Даже нас боятся?

– Боятся – они совсем дикие, – презрительно заметил Арасибо. – Дикари с болот.

– Растолкуй им побыстрее, кто мы такие! – велел я Фуюди.

Индеец сложил руки рупором и громко прокричал:

– Мы друзья! Мы плывем в Каииву спасать Оронапи от акавоев! Мы свои! Стойте!

Этот призыв разнесся далеко, и все варраулы его, конечно, слышали, но никакого впечатления он не произвел. Напротив, беглецы стали грести еще лихорадочней. Варраулы на трех остальных итаубах, видя паническое бегство своих собратьев, тоже бросились вслед за ними.