Роника встала, проверила свой комбинезон и туфли, чтобы не пропустить сомнительных пятен, и составила все оружие в стойку. Они с Иерном не могли спуститься с оружием вниз - к входу для экипажа, тогда их, безусловно, остановили бы.

     Иерн закончил свою лекцию. Роника вернулась к мужчинам. Она взяла Ваироа за правую руку и произнесла с сочувствием на лице и в голосе:

     - Удачи тебе, мой друг по долгой дороге.

     Ваироа ответил одной из своих редких улыбок.

     - Не скорбите обо мне, - сказал он. - Я знаю, каковы мои шансы, и не испытываю страха, наоборот - рад встретить свой последний час, стоя на страже мира. Благословляю вас.

     - До свидания, - надтреснутым голосом ответил Иерн... Он не мог найти в себе сил сердечно попрощаться с гибридом или прикоснуться к его ладони.

     Ваироа сложил руки на груди. Проводил взглядом спутников. Проверил связанного на полу Далта, освежил в памяти назначение циферблатов и кнопок на пульте. Ненадолго остановился возле тела Джори и отправился на балкон. Через тридцать минут, как назначил Иерн, Ваироа должен открыть портал. За это время его спутники надеялись достичь своей цели и подготовиться к запуску, если не встретят сопротивления. В часах, что были на пульте, Ваироа не нуждался: он знал время внутренним чутьем. Перепнувшись над поручнем, он разглядывал тьму и свет, огромными полотнищами расходящийся от.далекого корабля.

4.

     Все входы в пусковую шахту были снабжены защитными дверьми... звукопоглощающая обшивка покрывала последние пятнадцать метров коридора. Однако на нижних уровнях, где работники постоянно сновали взад-вперед, пройти в шахту было очень просто: через переходник столь же громадный, как и тот, что располагался наверху. В закрытом состоянии он отсекал все ударные волны, возникающие при старте Ориона.

     От последнего перекрестка к воротам вел долгий путь - к охране нельзя было подобраться незамеченным.

     Шагая вперед, Иерн не боялся. Он даже сумел забыть свою скорбь о Джори. Предстояло еще столько всего сделать; и никогда не ощущал он себя настолько живым - впрочем, в душе его трубила зимняя нотка. Он, казалось, впитывал каждую деталь, которую замечали обостренные чувства. Серые плитки под ногой, пятна на мутно-зеленых стенах, белый потолок и снежно-белые флуоресцентные пластинки на нем; шелест, запах химикатов из вентиляционных решеток; острый запах пропитавшего одежду пота. Роника глянула на него; он шел подняв голову, широко шагая...

     Роника, мучившаяся, должно быть, куда сильнее его. Но теперь пути назад не было.

     Как и наверху, охрана сидела за столом возле полностью открытых ворот.

     Сегодня работы не велись, и продолговатая металлическая дверца оставалась закрытой. Караулили двое, Иерн и Роника знали обоих мужчин.

     Тот, что помоложе - Элфри Левин, худощавый и темноволосый, в очках и тонкой рубашке - читал довольно увесистый томик. Торел Хос в желтом комбинезоне, лысеющий и пузатый, пыхтел сигарой. Он и окликнул их:

     - Эй, ну что там говорят?

     - Действительно, мы применили ядерные бомбы, - ответила Роника.

     - Эге, - Торел извлек сигарный окурок изо рта и мрачно поглядел на дымящийся конец. - Но монги-то напали на нас. - Когда пришельцы добрались до стола, он внимательно оглядел их. - Что-то вы оба взволнованы, - недоумевал охранник. - И взмылены, точно мулы. Почему?

     - Новости-то какие... Потом, в аудиторию нас набилось, как сельдей в бочку.