Коммандант в ярости вскочил на ноги.

– Скотина! – заорал он. – Грязная скотина!

– Я думал, вам понравится, – по его тону было ясно, что Элс искренне обиделся. То, что коммандант отверг его причастие, даже оскорбило Элса до глубины души. Но и миссис Хиткоут‑Килкуун, кажется, была оскорблена не меньше. Пока коммандант поворачивался к ней, чтобы принести извинения за вопиющее отсутствие у констебля Элса хорошего вкуса, вдова полковника сама вскочила на ноги.

– Вор! Это мое! – закричала она и стремительно и яростно бросилась на Элса. – Верни немедленно! У тебя нет на это никаких прав! – Коммандант должен был согласиться, что ее требования абсолютно справедливы, хотя ему был крайне неприятен тот факт, что она сочла возможным их предъявить.

– Верни, – крикнул он Элсу, – это действительно ее. Но прежде чем Элс успел вручить ей свой омерзительный сувенир, миссис Хиткоут‑Килкуун, по‑видимому, движимая стремлением получить более полноценную компенсацию за утраченное, бросилась на констебля и принялась рвать на нем брюки.

– О Господи! – поразился коммандант, а Элс от неожиданности упал спиной на пепелище.

– Помогите! – закричал Элс, явно поняв смысл нападения вдовы так же, как и коммандант.

– Мое! Мое! – выкрикивала миссис Хиткоут‑Килкуун, вцепляясь в нижнее белье Элса. Коммандант Ван Хеерден закрыл глаза и попытался не слышать вопли, которые издавал Элс.

«Это же надо дойти до такого», – подумал он. Женская ярость, которой кипела сейчас миссис Хиткоут‑Килкуун, никак не сочеталась в его представлении с тем ее изнеженным образом, который он так долго лелеял. Но вот наконец с торжествующим возгласом вдова полковника поднялась на ноги. Коммандант открыл глаза и посмотрел на странный предмет, который она держала в руках. Он с радостью отметил про себя, что предмет оказался вовсе не тем, что он ожидал увидеть. В руке у миссис Хиткоут‑Килкуун был зажат потемневший кусок металла, на неровной поверхности которого тут и там что‑то поблескивало. Хотя то, что она держала, было исковеркано и частично оплавилось, но в этих поблескивающих каменьях коммандант узнал отдельные части прежних украшений миссис Хиткоут‑Килкуун. Она стояла, прижимая к груди большой слиток металла, и на глазах превращалась в ту женщину, которую коммандант знал раньше.

– Дорогие мои! – воскликнула она, и на этот раз голос ее был окрашен неподдельной радостью. – Мои драгоценнейшие!

Коммандант свирепо повернулся к Элсу, который все еще лежал ничком, приходя в себя от пережитого потрясения.

– Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты ничего не крал? – загремел коммандант. Элс слабо улыбнулся и поднялся на ноги.

– Я только хотел, чтобы они не пропали, – ответил он, пытаясь оправдаться.

Коммандант отвернулся от него и пошел вслед за миссис Хиткоут‑Килкуун вниз по ступенькам.

– У вас есть машина? – спросил он, демонстрируя внимание и заботу. Миссис Хиткоут‑Килкуун отрицательно помотала головой.

– Тогда я прикажу вызвать такси, – сказал коммандант.

Лицо миссис Хиткоут‑Килкуун залила смертельная бледность.

– Шутите, – пробормотала она и свалилась без чувств ему в объятия.

«Бедняжка, – подумал коммандант, – как же она испереживалась». Он осторожно взял ее на руки и отнес в бронетранспортер. Укладывая ее на пол броневика, коммандант заметил, что она продолжала сжимать слиток сведенной судорогой рукой.

«Хватка, как у английского бульдога», – отметил он и закрыл дверцу бронемашины.

К тому моменту, когда колонна полицейских машин двинулась наконец из «Белых леди» в обратный путь, миссис Хиткоут‑Килкуун пришла в себя и уже могла сидеть.