И надо же было такому случиться, что именно «Юный натуралист» «порадовал» их удачной находкой. Прямо на 2-й обложке красовался печальный совиный попугай какапо из Новой Зеландии, вымирающий у себя на родине, и над ним красовался заголовок «Бедный старый какапо»! Вот это находка! Слава богу, никому не досталось, все были настроены лояльно, убрали и ладно. Остается добавить, что автором этой публикации был я, и приготовлено все было задолго до печальных дат.

Надо заметить, что был еще один особый небольшой период, когда я работал в «Неделе», приложении к «Известиям», в отделе семьи и быта. Дело в том, что мои кадровики из Мингео все же уговорили меня начать оформляться переводчиком, но уже в другую страну – Бразилию. И я начал. Но все заглохло. То ли Бразилия взбрыкнула сама, то ли моя анкета оказалась слишком пестрой; глядь, а я уже в «Неделе». Но по-своему это был тоже важный и поучительный этап. Там я работал у известной в Москве журналистки Елены Романовны Мушкиной, которая вначале отнеслась ко мне благосклонно, а затем стала нещадно ревновать ко всем моим побочным делам, и ревность та доходила у нее до патологии. Но именно у нее я познакомился и с Ю. В. Никулиным, и главное, Вильямом Похлебкиным, только-только выплывающим тогда на московскую авансцену из своего Подольска.

Юрий Владимирович на выставке кошек

Кстати: Похлебкин научил, а Никулин спас

Он приходил в редакцию «Недели» на Пушкинской часто, неизменно с мятыми грязными листочками, исписанными заметками вдоль и поперек. Был неопрятен. Известинцы его не любили, даже спускали с лестницы, не буду говорить – кто; сегодня этого уважаемого человека, в прошлом кадрового разведчика, явно не поняли бы.

Но Вильям Иванович нес в массы нечто новое, и оно входило в эти массы необычным способом в виде Похлебкина. Мне же он подарил знания о пряностях, любовь, что ли, к ним и презрение к тем, кто говорит про них – специи. Вообще от этого последнего слова Похлебкина трясло. Меня, по наследству, тоже. Специи, учил Похлебкин, это не пряности, а ванилин, глутамат натрия, сахар, соль, фруктоза… Пряности – только растения. И так далее. Но сегодня кругом «специи» – даже на тех каналах, которые позиционируют себя знатоками мировой и отечественной кухни.

Ну а Юрий Владимирович покорно судил различные конкурсы – главным образом по тортам и пирогам, и с ним судьба свела меня чуть позже, когда жена принудила его судить уже нечто другое – кошек.

Судейство

Та история произошла 16 мая 1987 года в Битцевском парке, где была организована первая в истории СССР выставка кошек. Народу набралось видимо-невидимо. Кошки сидели в кроличьих клетках. К слову, ни одной породистой кошки там не было, одни помоешные мурки клуба «Фауна», собачьей частью которого заведовали Татьяна Николаевна, жена Никулина, а кошачьей – Ольга Фролова и я. Очередь стояла километра в два, люди грозились уже начать битье стекол, нужно было решать с толпой. Экстренное совещание постановило выпустить Никулина с кошкой на руках к народу, чтобы мы с ним прошлись вдоль очереди и поговорили с любителями. Что и было сделано. Народ был ублажен.

Позже, на рубеже 90-х, начались мои путешествия по свету «с кошкой наперевес»; и эта малая, так сказать, кругосветка, предвосхитила кругосветку большую, «вокругсветовскую», начавшуюся в середине 90-х, когда я уже работал в этом благословенном журнале на руководящих должностях. Но с кошками я покуролесил… Одна из них после этого даже надолго задержалась у меня дома. То была бестия породы русская голубая, привезенная специально для меня из Чехословакии и никак не хотевшая мириться со своим вынужденным одиночеством в моей квартире.