– Можно задать вопрос?

– Можно даже получить ответ. Помните те столбы и веретенообразные рифы вблизи скал, которые мы видели, огибая остров с юга на борту «Морнинг роуз»?

– Благословенной памяти... – отозвался Конрад с тоской в голосе..

– К чему напрасно убиваться? – подбодрил я его. – Сегодня вы ее увидите вновь.

– Что? Нашу «Морнинг роуз»?

– Ее самую. Я на это надеюсь. Эти столбы образовались в результате выветривания и под воздействием приливно‑отливных течений, штормовых волн, перепадов температур. Остров постоянно разрушается, и глыбы камня то и дело падают в море. В результате в скалах образовались пещеры и кое‑что еще. До сегодняшнего дня я и не подозревал, что такое явление существует. В двухстах‑трехстах метрах от южной оконечности суши, заключающей в себе этот залив, точки, которая называется мыс Капп Кольтхофф, находится крохотная подковообразная гавань. Я разглядел ее в бинокль.

– Когда же вы это успели?

– Во время прогулки. Во внутренней части подковы имеется проход, вернее туннель, выходящий на противоположную сторону мыса Капп Кольтхофф. Его можно найти только на крупномасштабной карте острова Медвежий. Сегодня утром я раздобыл такую карту.

– Такой длинный туннель? Сквозной? Должно быть, это искусственный туннель?

– Какой чудак станет тратить целое состояние на то, чтобы пробить в скале туннель длиной двести метров от пункта А до пункта В, если до любого из этих пунктов можно добраться за пять минут по чистой воде? Я имею в виду остров Медвежий.

– Действительно, – согласился Конрад. – Вы полагаете, что Хейсман и его друзья могли там побывать?

– Где же еще? Я осмотрел каждый уголок залива Сор‑Хамна, но так их и не обнаружил.

Конрад промолчал. Он нравился мне все больше. Ведь он мог бы задать десяток вопросов, ответа на которые он бы не получил. Мотор марки «Эвинруд» уверенно рокотал, и минут через десять в южной части залива Эвьебукта я заметил очертания приближающихся с каждой секундой скал. Слева была отчетливо видна оконечность мыса Капп Кольтхофф. Мне показалось, что за ним белеют гребни волн.

– Вряд ли нас кто‑нибудь увидит, – сказал я. – Ночное зрение нам теперь ни к чему. Островов поблизости нет. Хорошее освещение было бы очень кстати.

Конрад прошел на нос и включил два мощных фонаря. Через две минуты меньше чем в сотне метров впереди возникли очертания отвесных скал. Я повернул лодку вправо и повел ее на норд‑вест вдоль скал.

Минуту спустя мы обнаружили ориентированное на восток круглое отверстие. Я сбросил газ, и моторка по инерции подошла к входу в пещеру, который оказался совсем крохотным. Оглянувшись, Конрад произнес:

– У меня клаустрофобия <Клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства.>.

– У меня тоже.

– А если застрянем?

– Их моторка больше нашей.

– Если только она была здесь. Ну что ж, рискнем. Я решил потом напомнить Конраду его слова и направил лодку в туннель. Выяснилось, что он больше, чем казалось вначале. Волны и течения так отполировали стены туннеля, что они стали гладкими, как алебастр. Хотя этот удивительный туннель был ориентирован строго на юг, судя по меняющейся его ширине и высоте, было ясно, что его не касалась рука человека. Но тут Конрад окликнул меня, показав куда‑то вправо по курсу, и я понял, что поспешил с выводами.

Углубление в стенке туннеля было едва заметно и не отличалось от других двух, которые мы миновали. Ниша была не больше двух метров глубиной и шириной от шестидесяти сантиметров до полутора метров. Создавалось впечатление, что она вырублена руками человека.