Президент помолчал. Он вспомнил, как шеф ЦРУ говорил ему об «акции» на Бакье. Женщина. Чернокожий. И еще один – говорит по испански. Так, значит, все эти люди – один агент? Нет, надо накрутить хвост шефу ЦРУ.

– Она говорила что нибудь еще? – спросил президент.

– Да в общем ничего. Так, личный выпад, – ответил Смит.

– Какой?

– Это не относится к делу, сэр, – попытался уклониться от ответа Смит.

– Позвольте уж мне самому судить об этом, – сухо произнес президент. – Так что же?

– Что лучше удавиться, чем работать на меня, – ответил Смит.

* * *

Римо очнулся и застонал: полуденное солнце пекло так, что невыносимо стучало в висках. Тело затекло и одеревенело, его словно связали узлом. Римо не сразу понял, где находится. Он лежал в чем то вроде клетки, а вокруг жужжали людские голоса, Римо слегка приоткрыл глаза. Со всех сторон на него пялились жители столицы, быстро и невнятно лопоча на испанском: «Мира! Мира!» Так они созывали своих друзей. Смотри! Смотри! Мира! Мира!

Его заточили в клетку и выставили на посмешище в центре Сьюдад Нативидадо. Но где же Чиун?

Римо раскрыл глаза пошире. Сделать это было весьма непросто – казалось, веки слиплись. Рядом стояла еще одна клетка, в ней то и находился Чиун. Старик лежал на боку, лицом к Римо, глаза его были открыты.

– Чиун, ну как ты? – задыхаясь, вымолвил Римо.

– Говори по корейски, – предупредил Чиун.

– Вижу, им удалось нас схватить, – продолжал Римо на плохом корейском.

– Ты очень догадлив.

Если Чиун способен ехидничать, значит, не так уж он плох.

– Чем это они нас свалили? – поинтересовался Римо.

– Да все тем же аппаратом.

– Мне кажется, они в нас не попали, – сказал Римо.

– Может, и не попали. Говорят, лучи плохо справляются с пьяными, а больше всего достается людям с хорошо развитой нервной системой и четко работающими органами чувств. А так как у нас они работают как часы, то хватило и рассеянного излучения.

Какой то мальчишка, шмыгнув мимо часового, ткнул в Римо палкой. Римо попытался перехватить палку, но мальчишка ловко выдернул ее из его рук. Римо сжал кулак, но былой силы в руке не почувствовал. К нему вернулось сознание, но не сила – даже на уровне мужчины со средним физическим развитием.

Мальчишка начал было опять орудовать палкой, но на этот раз схлопотал от часового оплеуху и, плача, убежал.

Римо посмотрел в другую сторону, нет ли где клетки с Руби. Но других клеток не было.

– А где Руби? – спросил он у Чиуна.

Почти рядом кто то тихо произнес:

– Руби здесь, придурок.

Римо поднял голову и увидел местную женщину – голова в косичках, на теле – балахон. Только по неповторимой улыбке он догадался, что перед ним Руби Гонзалес.

Римо с интересом оглядел ее одеяние.

– Вот это, я понимаю, класс. Теперь, надеюсь, разговора о моих белых носках не будет.

– Я говорила с вашим шефом, доктором Смитом.

– Говорила? Как ты на него вышла?

– Пусть это тебя не волнует. Он редкостная сволочь.

– Тогда ты точно говорила именно с ним.

– Во всяком случае мне велели сначала раздобыть аппарат. Но я за вами вернусь. Как ты, в порядке?

– Нет сил, – признался Римо. – Вся сила куда то ушла.

Руби покачала головой.

– Когда я впервые тебя увидела, то сразу поняла: быть беде.

– Послушай, вытащи нас отсюда.

– Сейчас не могу. Слишком много народу. Самый главный тоже был здесь – только что отъехал в лимузине, и аппарат с ним.