— Ишь, повадились пить в ординаторской… Тоже мне трактир нашли! Ужо я вам с Лоркой, пьянчугам, задам жару!

Инцидент вроде бы был исчерпан, и я не стала задерживаться на шестом этаже — надо уносить отсюда ноги, пока еще они меня носят, цинично усмехнулась я про себя. Захватив историю болезни, я в сопровождении Феликса спустилась к себе. Он вместе со мной зашел в психотерапевтический кабинет и, прислонившись к стене и не сводя с меня свои немигающие глаза, спросил:

— Что произошло, Лидия Владимировна? У меня создалось впечатление, что этот санитар хочет на вас наброситься…

— Может, ты и прав, Феликс. Мне показалось, что у него начинается белая горячка, и я испугалась. Возможно, ты мне спас жизнь, — я притянула его к себе и, слегка пригнувшись — на каблуках я была выше него, — чмокнула его в израненную щеку.

Мне удалось прогнать его спать в палату, пообещав, что я обязательно его разбужу, если меня куда-нибудь вызовут.

Сама же я по всем канонам жанра должна была провести бессонную ночь, размышляя о жизни и смерти. Ведь за пять минут — всего за пять минут, я проверяла по часам! — я чуть не стала и убийцей и жертвой. Но мой организм потребовал отдыха; я заснула прямо там, где сидела, — на жесткой узкой кушетке в кабинете, без всяких подушек и одеял.

Я спала богатырским сном, и хорошо еще, что ночь выдалась такая спокойная: никто не сходил с ума и не метался в пьяном бреду — я не уверена, что кто-нибудь смог бы меня в эти часы разбудить.

20

Утром, сидя в ординаторской на подоконнике, я рассказывала про свое ночное приключение Володе и Эрику, которого специально попросила зайти в больницу пораньше, пока наши пациенты если уже и проснулись, то еще не очухались. Я постаралась говорить очень кратко и уложилась в двадцать минут. Мне пришлось начать свой рассказ с того, что я смогла выведать у Васи Козлова, хронического шизофреника из Кащенко. За последнее время случилось столько разных событий, что я совсем упустила из вида — оказывается, что Синицын ничего не знает о похищении старушки из психушки! Эту часть наших похождений в изложении Эрика Володя выслушал молча, без комментариев, и на лице его отражались самые разные эмоции: восхищение, возмущение, недоумение; но на губах его играла при этом чуть заметная улыбка, так что я поняла, что победило чувство юмора, и немного успокоилась. Мне его мнение было далеко не безразлично, и я в глубине души боялась, что он сурово осудит мое, честно говоря, предосудительное поведение, как грубое нарушение врачебной этики.

— Если бы эта ситуация повторилась, я снова бы сделала то же самое, — произнесла я с вызовом, когда детектив закончил свой рассказ, но Синицын только тихо засмеялся.

Зато им обоим показалось совсем несмешным то, что я утаила от них факты, подтверждающие вину Викентия-Витамина. Красивое лицо Эрика приняло надменное выражение, а глаза Володи совсем потемнели, когда он спросил:

— Ну и что ты собиралась делать с Плюскиным? Прижать его к стене и потребовать, чтобы он рассказал, кто ему заплатил за убийство Али и твое собственное? Может, ты еще хотела ему пригрозить — при помощи Феликсова молоточка?

К сожалению, о ночных событиях он узнал сначала от Феликса, с нетерпением поджидавшего его у входа в отделение, а не от меня — и сделал почти верные выводы.

Я скромно потупила глаза:

— Извините меня за то, что я не сразу все вам сообщила. Я просто хотела кое-что обмозговать и…

Я не знала, как продолжить фразу, поэтому, когда Володя прервал меня, это оказалось очень кстати:

— Ну конечно, ты просто мечтала стать очередной его жертвой? Ведь Феликс только чудом оказался на месте вовремя…

Я молчала, уставившись в пол.