Спустя три часа машина остановилась у виллы: на белых стенах длинного приземистого сельского дома плясали первые солнечные лучи. Вдоль мощеной дорожки, которая вела к двери, росли цветы.

У Николь перехватило дыхание.

«Разве может быть опасным такое прекрасное место?» — подумала она, понимая в глубине ду­ши, что очень даже может.

Хосе Луис вышел из машины, и девушка уже решила последовать за ним, но Филипп удержал ее, положив на плечо руку.

— Лучше, если пойдет один. Сперва надо, как это сказать, осмотреться?

Хосе Луис и высокий человек, который тут же возник на пороге виллы, стремительно зашагали навстречу друг другу: оба — уверенной и слегка развязной походкой. Шагах в пяти они начали перекрикиваться. Николь не понимала языка, но голоса явно звучали враждебно. Мужчины встали почти нос к носу и начали яростно размахивать руками, споря все ожесточеннее... а потом вдруг захохотали и обнялись.

Хосе Луис, чье лицо каждой своей тонкой черточкой выражало радость, повернулся к машине и махнул рукой, приглашая всех выйти.

— Что это было? — изумленно спросила его Николь, подойдя поближе.

— Давно не виделись с родственником.

В глазах юноши плясали чертики.

«Больше никаких вопросов. По крайней мере, об этом», — подумала она, откинула волосы за плечи и зашагала рядом с Филиппом в обход виллы.

В полумиле расположился небольшой коттедж — очевидно, то самое «убежище». Шедший впереди Хосе Луис открыл дверь и пропустил всех внутрь. Вдоль стен стояли койки. Здесь было тесно, но чистенько. От соблазнительного вида прохладных белых простыней у Николь сами собой начали закрываться глаза.

«До чего же я устала. Устала от бегства, от страха».

Она утомленно опустилась на стул и сбросила ботинки, тяжелые от налипшей земли. Джинсы совсем запылились. Футболка с надписью «UNI DE MARDID», выданная Филиппом, тоже была грязной. На зубах скрипел песок. Хосе Луис достал из шкафчика бутылку белого вина и пустил по кругу. Николь, надеясь заглушить гадкий привкус во рту, сделала глоток. Потом кто-то сказал, что в ванной есть мыло и шампунь.

— Mujer, не хочешь немного, как это, поотмокать? — предложил Филипп.

Вино уже ударило в голову, и Николь, чуть хмельная, воскликнула:

— Ванная! Правда? А вы... Можно, да?

Молодой человек обвел дом широким жестом.

— Коттедж под надежной защитой. Пользуйся случаем. Когда еще такой подвернется, — и добавил с улыбкой: — У столь прекрасной женщины должны быть свои удовольствия.

Она заморгала. Внизу живота стало тепло, лицо вспыхнуло. Филипп поднес ее руку к губам.

«Он представляет, как я буду мыться».

Пабло, снимая ботинки, бросил на девушку быстрый взгляд и, покраснев, отвернулся.

«Он тоже».

Уже в который раз Николь осознала, что, кроме нее, в ковене женщин нет. Другую ведьму, Алисию, здесь не очень любили: она ушла, и никто не расстроился. Девушка подумала, что если кол­дуны обычно люди суровые, агрессивные, как Майкл или Илай, то сейчас вокруг нее находилась компания ведьмаков.

«Они — совсем другие. Больше похожи на Эдди, Кьялиша и его отца. Интересно, что сказали бы о них Холли и Аманда. А может, Жеро — тоже ведьмак и никогда не ладил с остальными Деверо именно поэтому?»

Николь снова вспыхнула, мельком посмотрела на Филиппа. Она поняла, что еще совсем недавно ни за что не преминула бы насладиться вниманием сразу пятерых мужчин, но теперь ей был интересен только один.

Тихий и серьезный Арман, не отрываясь от осмотра шкафчиков, что-то сказал Хосе Луису. Тот обернулся и вопросительно поднял бровь.

— Он спрашивает, ты — католичка?

— Нет, — удивилась девушка и поглядела на Армана.