Мистер Вэнг — самый некомпетентный преподаватель в истории этого предмета. Поскольку главный его интерес вовсе не в этом. Джейни разбирается в психологии куда больше его. Она уверена, что преподавание для него — только временное занятие на пути к карьере в шоу-бизнесе. Что он любит, так это танцевать. Керри рассказывала Джейни и Мелинде, что видела его в Лэнсинге, в клубе, где он зажигал по полной программе.

Забавно. С учетом того, что в школе этот учитель производит впечатление очень даже большого скромника.

Джейни заносит это замечание в тетрадку, попутно пролив напиток под названием «Пауэрэйд» и замочив туфли.

Потом, на химии, у нее взрывается мензурка.

Разлетается вдребезги, осыпав ее осколками стекла.

Порвавшими ей блузку.

Джейни отпрашивается с урока, чтобы остановить кровотечение. В медпункте ей советуют быть осторожнее. Девушка закатывает глаза.

По возвращении в класс мистер Дурбин предлагает ей задержаться после уроков, чтобы поговорить об оплошности, допущенной ею.

Сегодня и Дреме, и Сбренди, даже Придурку на физкультуре приходится держать ухо востро, поскольку кто-нибудь да норовит заснуть. Джейни приходится принимать ответные меры. Тех, кто клюет носом, она обстреливает бумажными комочками. Это помогает.

Но когда наступает время самоподготовки, Джейни вообще хочется заплакать. Керри, конечно же, про день рождения не вспомнила, это уж как водится. Потом у нее появляется то острое, пугающее ощущение, которое всегда сопровождает наступление месячных.

В результате большую часть отведенного на самоподготовку времени она проводит в туалете, подальше от всех. Тампона у нее нет, четвертака, чтобы купить его в автомате, тоже. Выход один — снова тащиться в школьный медпункт.

Где ей не рады.

Наконец, за пять минут до последнего звонка, Джейни возвращается в библиотеку. Кейбел встречает ее вопросительным взглядом.

Она качает головой, в том смысле, что все нормально.

Юноша озирается по сторонам и перебирается на место напротив нее.

— С тобой все в порядке?

— Да, просто день немного не задался.

— Вечером увидимся?

— Наверное.

— Когда сможешь прийти?

— Без понятия, — подумав, отвечает она. — Есть кое-какая фигня, которой нужно заняться. Часов в пять, ладно?

— Хочешь поработать?

Джейни улыбается.

— Вроде того.

— Я тебя подожду.

Слышен звонок. Закончив задание по английскому, Джейни собирает свой рюкзак, берет пальто и направляется к мистеру Дурбину. Она уже знает, почему взорвалась ее мензурка, и у нее нет особого желания распространяться на эту тему.

Джейни открывает дверь. Мистер Дурбин сидит, закинув ноги на стол, с расстегнутым воротником и ослабленным узлом галстука. Волосы немного взлохмачены, словно он их взъерошил.

Учитель поднимает взгляд.

— Привет, Джейни. Сейчас я освобожусь.

Учитель что-то торопливо пишет.

Девушка ждет, переминаясь с ноги на ногу.

У нее спазм.

Болит голова.

Мистер Дурбин делает еще несколько пометок, откладывает ручку и смотрит на Джейни.

— Что, трудный выдался денек?

Девушка вымучивает улыбку.

— С чего вы взяли?

— Да так, ощущение...

Он умолкает, словно решая, как продолжить разговор, а потом наконец спрашивает:

— Почему кекс и сахарная глазурь?

— Прошу прощения?

— Почему ты отложила кекс и сахарную глазурь из тех продуктов, которые были набраны в тележке?

— У меня наличных не хватило.

— Это понятно. Сам терпеть не могу такие ситуации. Но почему ты отложила не виноград, или морковку, или что-то еще?

Глаза Джейни суживаются.