– Значит, теперь ты мечтаешь о детях?

Расс пожал плечами, оглянулся, проверяя, нет ли сзади машин, и жестом предложил Синтии повернуть налево.

– Я не женат.

– Это-то меня и удивляет. Тебе следовало жениться во второй раз.

– Зачем? На свете нет женщин, достойных занять твое место.

Синтия задохнулась.

– Не надо так говорить.

– Это правда.

– У меня полно недостатков.

– Каких?

– Например, трусость.

– Когда это ты трусила?

– Когда ты исчез. – Синтия перевела дыхание. – Мне следовало научиться противостоять матери.

– В твоем положении это было слишком рискованно – ты сама так говорила.

– Знаю, и все-таки я сдалась без боя, а жаль.

Это признание было переполнено сожалением и разительно отличалось от гнева, который слышался в голосе Синтии два дня назад. Исчезла горечь, которую Расс ощущал в минуты жалости к самому себе, размышляя, что Синтия могла бы попытаться вернуть его. Они преодолели боль и горечь – иначе нечего было надеяться узнать, какими они стали.

Однако одна из теней прошлого не спешила растаять.

– Син…

– Что?

– Твоя мать знает, что я здесь?

– Еще нет.

– Но ей известно, что я приеду на свадьбу?

– Да.

– И ей сообщили, что я поведу Дайану к алтарю?

Синтия бежала молча.

– Значит, об этом вы умолчали, – подытожил он.

– Видишь, какая я трусиха?

Расс решительно встал на защиту Синтии:

– Ты сама узнала о желании Дайаны только в понедельник.

– Мне следовало немедленно позвонить матери. – Некоторое время оба слышали только постукивание подошв по тротуару. – А может, это даже к лучшему, что она ничего не знает. Надеюсь, во время свадебной церемонии, на виду у гостей, она не станет устраивать скандал. – Помедлив еще минуту, Синтия нерешительно взглянула на Расса: – Или я ошибаюсь?

Расс не знал, что ответить, но чем дольше он размышлял о последних словах Синтии – а эти размышления продолжались после того, как он доставил ее домой, – тем яснее понимал, что полагаться на волю случая не стоит. Гертруда Хоффман была способна на многое. Именно она испортила свадьбу Расса. И он ни за что не позволит ей омрачить свадьбу его дочери.

Поэтому на следующее утро Расс первым делом отправился к дому Гертруды Хоффман. Он хорошо помнил дорогу туда, поскольку десятки раз подвозил Синтию к дому. Чаще всего он останавливал машину поодаль, а потом пешком провожал Синтию, чтобы Гертруда не слышала громыхание подержанной дешевой развалюхи. Только однажды ему довелось побывать в гостях у Синтии.

Расс вспомнил, какое неизгладимое впечатление произвели на него размеры дома, изысканность и утонченность обстановки. Но в то время он был еще незрелым юнцом. С годами он сам приобрел лоск и, несмотря на то что мог оценить величие дома Гертруды Хоффман, особого трепета не почувствовал. Уютный и приветливый дом Синтии в большей степени удовлетворял вкусу Расса.

– Меня зовут Рассел Шоу, – сообщил он горничной в форменном платье, открывшей дверь. – Миссис Хоффман не ждет меня, но, если она дома, я хотел бы с ней поговорить.

Горничная провела Расса в гостиную, и это его позабавило. Девушка не знала, кто он такой, но, оценив одежду, манеру держаться и уверенность, решила, что вполне можно впустить неизвестного посетителя в дом. Стало быть, за двадцать шесть лет он ухитрился перейти из одного социального слоя в другой.