Хелла накрывает её руку своей.

– Можно я спрошу, прежде чем мы войдём, чего ты боишься? Мне бы хотелось на этот раз быть готовой.

Мэгги состраивает гримаску.

– Обещаешь, что не станешь смеяться?

– Ну конечно же, не стану.

– Ряженых.

– Это вроде клоунов?

Мэгги кивает:

– И в других костюмах тоже. Карнавал просто ужас для меня. Я была очень маленькая, когда меня взяли на день рождения к подруге. Они пригласили клоуна и ещё людей во всевозможных костюмах. Я не помню, что именно случилось, но моя мать говорила мне, что меня сильно напугал звук. Громкий трубный звук или вроде того, который издал клоун. Маме пришлось увести меня домой, я была так перепугана, что не могла оставаться там. С тех пор, ну я не знаю, от клоунов у меня мороз по коже.

Хелла испытывает облегчение. Клоунов она вынесет. Пускай она редко находит их смешными, но это ещё не делает их страшными. Она просто не всегда понимает их юмор.

Они заходят в комнату, и Энди держит свою сестру за руку.

Эта комната кажется длиннее, чем предыдущие, она тянется перед ними как широкий коридор. В дальнем конце сцена. Занавес тёмно-красного цвета закрыт, и не видно, что там на сцене. Стульев нет, но от самой двери начинается красный ковёр и заканчивается перед сценой. По всему периметру и вдоль прохода разноцветные светящиеся шары. Всё выглядит жизнерадостно и завлекательно, но Хеллу уже так легко не купить. Лампочки могут оказаться бомбами или могут превратиться в плотоядных чудовищ. Здесь сильно пахнет сладким, запах напоминает Хелле о сахарной вате. И о мучном духе выпечки, как на ярмарке. Запах висит вокруг и липнет к коже. Она еле сдерживается, чтобы не вытереть руки.

Хелла смотрит на сцену. Там, за закрытым занавесом, точно ничего хорошего. Во всяком случае, для Мэгги.

Мэгги вся дрожит. Хелле её жалко, но они все должны пройти через это. На этом уровне игры они должны преодолеть свои страхи. Очевидно, такие правила для второго уровня.

Звучит музыка. Она начинается с длинной нарастающей мелодии и переходит в быстрый бодрый ритм. «Типичная цирковая музыка, – думает Хелла, – я такую не люблю».

– Я терпеть не могу духовые оркестры, – с гримасой говорит Энди.

Музыка нарастает, становится всё громче и громче. Она сводит их с ума. Её слышно повсюду, она окутывает их, как удушающее одеяло.

– Мэгги, – Хелла перекрикивает музыку, – я думаю, ты должна пройти по красному ковру. К сцене.

Мэгги выглядит невероятно напуганной; глаза, кажется, сейчас выскочат из орбит.

– Ты справишься, Мэгги, – подбадривает её Вилли.

Хеллу удивляет, насколько Вилли изменился. Как будто с него упала маска, и вместо неё показался милый и заботливый парень.

Мэгги кивает и делает несколько шагов вперёд. Она на мгновение оборачивается.

– Мы идём за тобой, сестрёнка.

Как только Мэгги подходит к сцене, громкость музыки падает до нормального уровня. К немалому облегчению Хеллы, которую песня приводила в ужас. Она никогда больше не желает слышать её.

Мэгги останавливается в нескольких футах от сцены. Хелла думает, что она храбрая девочка, куда храбрее, чем она сама с тем стоматологическим креслом. Принцесса Мэгги исчезла и отныне зовётся Железной Мэгги, как и Вилли, который больше не кислый, а скорее добрый и храбрый.

Мэгги трясёт, у неё громко стучат зубы, это слышно даже за негромкой музыкой, однако она продолжает стоять. Когда она быстро смотрит на брата, в глазах у неё стоят слёзы.

– Я не могу этого выносить, – со стоном говорит Энди.

Хелла накрывает ладонью его руку.

– Ты должен, Энди. Мучительные минуты тоже служат уроком и проходят.