|
В нору, то есть. Потому мечутся, святые мощи собирают. Уже пронесли по всему замку гвоздь из Гроба Господня, две левых руки Иоанна Крестителя, детский череп Фомы Неверующего... Огромный дьявол такой явился, весь красный, как вон ты, только от него серой воняло, а от тебя... даже не пойму чем. Олег вздрогнул, ощутил, как под натиском тревоги разом очищается взор, по телу пробежала холодная волна. Он ощутил свое тело, и стражник невольно отступил, когда Олег распрямился и раздвинул плечи. - А Томас? - спросил он. Стражник дернулся, вытянулся. Этот голос... или похожий, он слышал тридцать лет тому, когда в славной битве англы и саксы разгромили наголову норманнов, тогда хрипло и страшно голос герцога МакИтры вывел к победе. - Стерегут! - От чего? - Дабы не бросился на меч! Двенадцать лучших рыцарей королевства стерегут! - Благодарю за службу,- бросил Олег коротко. Он помчался в замок, а осчастливленный страж кричал вдогонку: - Рад стараться!.. Служу Британии!.. Боже, храни короля!.. Бей Мордреда! Томас как зверь в клетке метался по малому залу, откуда уже вынесли все оружие, ревел как дикий зверь в лесу, и кричал так страшно, что за окном в испуге взлетали голуби. Вдоль всех четырех стен зала блистало железо. Сперва Олег подумал, что прибавилось рыцарских статуй, но у двенадцати железных исполинов были подняты забрала, суровые лица смотрели с глубоким сочувствием и полной беспомощностью. - Томас,- сказал Олег торопливо,- возьми себя в руки. Томас разъяренно гаркнул: - Еще чего! Стану я всякую мерзость брать в руки!.. Да, я - мерзавец, позволивший увести невесту прямо из-под венца! Я не только королевского меча, даже простой булавы недостоин, разве что палицы, как у тебя... - Ну-ну, зачем уж так... Пусть сплоховал, ты такой от природы, но как же другие? У тебя ж народу, все ищут с кем бы подраться! Томас ответил с едкой горечью: - Отдали. Без спора. - Почему? - изумился калика. - Потому что мертвый. А к мертвым уважение надо иметь. - Мертвый,- изумился калика.- А по мне, так дохлый, а не мертвый. И ты дохлому отдал невесту? Что-то я, видать, слишком долго в пещере просидел. Сложные вещи понимаю, а простые - хоть кол на шлеме теши. Томас, не слушая, грохнул кулаком о стол. Слезы оросили лицо, он взвыл как раненый зверь, потерявший детенышей: - Но почему?.. Ведь она чиста! В рай, еще понимаю, хотя в задницу этот рай, но как могли в ад? В зеленых глазах калики было глубокое сочувствие. Когда Томас ухватился за горло, будто пытался удушить себя собственными руками, калика толкнул молодого короля прямо на ложе. На лице калики отразилась горькая насмешка: - Понять хочешь? Веру? Разве не ваш отец церкви изрек: "Верую, ибо нелепо"? Ишь, понять... Это еще почище, чем понять Русь. - Но,- простонал Томас,- где же справедливость? Он поперхнулся и умолк, лицо калики было таким, что вот-вот разверзнется потолок, и его поразит божий гнев за богохульство даже только в мыслях. Но калика перевел дыхание, вздохнул, могучая грудь опустилась. Все еще гневным голосом сказал сдержанно: - Пора взрослеть, сэр Томас. И довольно искать справедливость на свете. Ее нет, понимаешь? - Но как же... - Она есть только в нас самих. И остается там, куда приносим,- похоже, калика понял, что хватил через край, поправился: - Иногда остается. |
