|
На некоторое время. - А потом? - спросил Томас убито. - А потом суп с котом. Грош цена той справедливости, за которую не бьются ежечасно. А вообще-то, ты зря так рвешь жилы в крике, а сердце в плаче. Нет-нет, потеря в самом деле велика, но убиваться не надо. Прими с христианским смирением... Томас вскочил, как подброшенный катапультой. Лицо побелело, кожа натянулась так, что желваки едва не прорывали кожу. - Да пошел ты... - Ага,- сказал калика со злым удовлетворением,- поскреби англа, отыщешь ли христианина? - А что? - выкрикнул Томас.- При чем тут христианин? - А то. Чего на меч кидался?.. Ваша рабская вера учит смирению. Гордость и честь для вашей веры - смертельный грех. Кто кинется на меч, того даже хоронят не на кладбище, где люди! А за оградкой, где собак закапывают... Томас пробурчал, отводя взор: - Ну, уж и собак... - Ничего,- сказал Олег насмешливо.- Не думаю, что всех можно превратить в рабов. Всегда найдутся люди, которые предпочтут кровью смыть позор, бесчестье. Даже своей, если чужую пустить не сумеют. Томас поспешно оборвал разговор, смутно чувствуя какую-то правоту язычника, но не желая с нею соглашаться: - Но ты-то презренный язычник? Как бы поступил ты? Калика произнес задумчиво: - Мы еще живы, а значит жива возможность вырвать Яру из рук адских сил. Но главное, ты не должен так уж молотиться головой о стены. Хоть камни здесь на совесть, но и голова у тебя... Особенно лоб... Томас подпрыгнул. Глаза были дикие: - Как? Она в аду!.. Ее уволок обугленный мерзавец в адское логово к чертям собачьим! - Да, но она - красивая женщина. - И что? Говори, и что с того? - На красивую женщину и злой пес не гавкнет. Не зря говорят: не родись счастливой, а родись красивой. Счастье, как и богатство, может уйти, а за красоту всегда будут биться как рыцари, так и драконы, великаны, гномы - и эта мелкота туда же! - Змеи, Кощеи... А девка только сиди у высокого окошка да поплевывай семечки на дерущихся. Кто бы ее ни завоевал, все одно не обидит. Это богатство можно отобрать, а девку под зад коленом, но с красивой так не выйдет! Любой мужчина скорее богатству даст под зад коленом. Томас ощутил, как сведенная болью грудь чуть расправляется. Во тьме забрезжил сла-а-а-абенький лучик надежды: - Ты хочешь сказать... Калика удивился: - Я уже сказал яснее ясного. Красивых женщин не трогают даже волки в лесу. Ты зря терзаешься, представляя, как ее там мучают. Голову наотрез, что и пальцем не тронут. Кто ворует жемчужину, чтобы стучать по ней молотком? Поверь, Яра в безопасности. Наоборот, к ней приставлены всякие, чтобы ненароком пальчик не прищемила, красоту не попортила. Томас на миг посветлел, но тут же брови сшиблись на переносице снова: - Кто это всякие? Хвостатые? - Хвостатые тоже люди,- возразил калика.- Ты с сарацинами якшался? Ну, представь, что эти хвостатые тоже сарацины. Другой веры, но тоже... гм... что-то умеют. Томас тяжело вздохнул, но Олег видел, как сгорбленная спина чуть распрямилась, а плечи раздвинулись. Только голос все еще оставался встревоженным: - Но как бы ее... ну, понимаешь, не вздумали... силой. Олег ахнул: - Томас, ты в своем уме? Ее ж не плотник похитил, который не чует разницы между кухаркой и женой хозяина? Ее уволок хоть и мерзавец, но все же рыцарь! А то не для себя, а кого повыше. |
