Безымянный гость так и не сел. Вместо этого он остановился у стены, разглядывая прислоненные к ней картины. Выговор у него был чисто городской, без всяких таких штучек, которые дает привилегированная частная школа, и Уэсти подумал, что парень, скорее всего, всю жизнь прожил в Эдинбурге.

– Вы хотите купить мою картину? – осторожно поинтересовался он. – Вот не думал, что профессор столь высокого мнения о моих талантах…

– Способности у вас, безусловно, есть, – отозвался Гиссинг с улыбкой. – Что касается моего мнения, то… Я могу устроить так, что курс вы закончите с отличием. Это означает, в частности, что после выпуска у вас появятся определенные преимущества.

– Сдается мне, ваше предложение очень похоже на… забыл, как это называется…

– Сделку с дьяволом?.. – подсказал профессор. – Ни в малейшей степени!

– Что вовсе не отменяет финансовых стимулов, – добавил незнакомец.

– В качестве ректора Художественного училища, – прогудел Гиссинг, – я позволил себе заглянуть в ваше личное дело, мистер Уэстуотер. Вы много раз подавали заявление на выплату вам стипендии и материальной помощи…

– И каждый раз получал отказ, – напомнил Уэсти.

– Вы, вероятно, много задолжали. Речь идет о десятках тысяч… Мы предлагаем вам шанс освободиться от долгов и начать все сначала, с чистого листа, так сказать…

– Что ж, я с удовольствием покажу вам мои работы.

– Я на них смотрю, мистер Уэстуотер, – сказал разговорчивый незнакомец. – И они мне нравятся.

– Зовите меня просто Уэсти и на «ты» – мне так привычнее.

– Хорошо, Уэсти. – Мужчина кивнул и взял в руки коня Стаббса. Шкура животного переливалась и играла, как только что очищенный каштан. – У тебя прекрасное чувство цвета. Кроме того, профессор сказал, что ты превосходный копиист, а у нас нет оснований ему не доверять. Дело, однако, в том, что мы не хотим приобретать готовые картины…

– Работа на заказ? – От нетерпения Уэсти заерзал на стуле, хотя многое ему было непонятно. И почему второй незнакомец все время молчит – только проверяет сообщения на своем мобильнике?

– Секретная работа, – поправил Гиссинг. – Никому ни слова, а главное – никаких вопросов!

Молодой мужчина повернулся к профессору.

– Мне кажется, – медленно сказал он, – Уэсти вовсе не глуп. Кое‑что уже сейчас вызывает у него подозрения, и я его отлично понимаю. Мне кажется, нет никакого смысла скрывать от него наш… наш проект. В конце концов он все равно догадается… – Держа в руках Стаббса, мужчина сделал несколько шагов и остановился прямо напротив Уэсти, однако обращался он по‑прежнему к Гиссингу. – Если мы хотим, чтобы Уэсти выполнил для нас эту важную работу, мы должны ему доверять. – Тут он улыбнулся молодому художнику. – Профессор говорил мне, что в тебе есть бунтарская жилка: ты любишь шокировать снобов и консерваторов от искусства. Это правда?

Не зная, какой ответ будет для него предпочтительнее, Уэсти лишь неопределенно пожал плечами. Второй мужчина неожиданно откашлялся, очевидно собираясь заговорить. Мобильник он убрал и теперь держал в руках использованный трафарет, который, очевидно, вытащил из‑под софы.

– Я видел такие рисунки в городе, – проговорил он. Его выговор был несомненно эдинбургским – и, несомненно, аристократическим. Слова он произносил мягко и очень негромко, словно боясь, что его одернут.

Первый мужчина внимательно рассмотрел трафарет и улыбнулся еще шире:

– Хочешь быть вторым Бэнкси?

Второй мужчина покачал головой:

– В газетах была статья: полиция не прочь побеседовать с художником, который изготовил эти трафареты.