В тот день Андрей Васильевич поделился с ней подозрениями, что в этой истории каким-то боком замешана новая библиотекарь, Вера Андреева. Пообещав друг другу начать поиски каждый со своей стороны, они с Катей договорились встретиться завтра, в субботу, в его кабинете и обсудить то, что им удалось раскопать.

Ему определенно было о чем поведать, но вот стоило ли?..

Чем дольше он размышлял обо всем случившемся, тем больше приходил к мысли, что дилетантское расследование может оказаться опасным для них обоих. Не лучше ли убедить Катю выбросить все из головы?

Андрей Васильевич со вздохом встал со стула и пошел на кухню. Налил себе чаю, добавил туда пару капель бальзама, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок.

«Это моя последняя ночь», — почему-то подумал он и испугался этой мысли. Откуда она взялась — нелепая и страшная? Он не знал, но полагал, что, должно быть, так чувствует себя человек, приговоренный к смерти: каждой частичкой ощущает неотвратимое приближение близкого, неминуемого конца и трясется от страха.

Все следующее утро прошло в суете: были моменты, когда директору даже удавалось забыть о предстоящем разговоре с Катей. Сначала кто-то разбил окно в туалете на втором этаже. Потом прибежала зареванная учительница по физике — совсем молоденькая девчушка, только после института. Восьмиклассники приклеили на доску в ее кабинете похабную картинку, которую никак не удавалось отлепить.

Погрузившись в такие знакомые и понятные проблемы, Андрей Васильевич почти поверил, что все обойдется, как-то уладится само собой. Веры Андреевой он сегодня не видел и был этому рад.

Ближе к двум часам позвонила Катя — сообщила, что скоро будет. В сердце тяжелым молоточком ударила тревога — или то было дурное предчувствие?

Наверное, правильнее всего было сказать девушке, чтобы оставалась в Казани, не приезжала. Заявить, что у него куча дел и ему некогда встречаться с ней. Но момент был упущен, и Андрей Васильевич промолчал.

Прошло минут сорок, и Катя возникла на пороге, взволнованная, но решительно настроенная.

— Я почему-то уверена, что все решится именно сегодня, — с ходу заявила она. — Так или иначе, все должно закончиться.

Застигнутый врасплох, Андрей Васильевич чуть было не признался ей, что его посещали похожие мысли, но сдержался.

— С чего ты взяла? — Он сам удивился тому, как спокойно, даже равнодушно звучит его голос.

— Паша, — просто ответила она. — Сегодня я впервые не видела его во сне.

Катя помолчала, потом заговорила снова:

— Вы были правы: Пашино исчезновение как-то связано с этой женщиной, Верой Андреевой.

— Да? — неловко промямлил Андрей Васильевич.

Катя не обратила внимания на его растерянность. Она достала из сумки папку.

— Конечно, это незаконно и все такое… Но я подумала, что ведь для пользы дела! А другого способа узнать нет. Позавчера вечером я была у Паши дома — здесь, в Ковшах. Я знаю, где они с матерью хранили запасной ключ… Не волнуйтесь, меня никто не заметил. Покопалась в Пашином компьютере. Там есть отдельная папка — «Толмачевы». В основном в ней файлы, которые касаются истории этой жуткой семейки. Но есть и кое-что посовременнее. Три очень интересных снимка. Вот, смотрите, я распечатала.

Катя раскрыла папку и достала оттуда распечатанные на цветном принтере страницы. На первой была всего одна запись: незнакомой рукой выведено «Вера А.» — а дальше следовал бессмысленный набор каких-то закорючек.

— Что это за абракадабра? — с недоумением спросил Андрей Васильевич.

— Похоже на телефонный номер: одиннадцать значков, и они разделены черточками.