Неужели результаты уже заранее известны?

И неужели все это только театр, рассчитанный на миллионы обывателей, что готовы были провести бессонную ночь у экранов своих телевизоров? Ну и ну!

Но так или иначе, готовиться к шоу было очень приятно.

Алабама вместе с верным Факноумо придумали ей новый автомобильный имидж этакой дорогой «хонки-тонк вумэн» и раздобыли для нее розовый кадиллак пятьдесят шестого года, рулил которым один из ее бодигардов…

Вот тоже! Не было печали, да купила бабка порося!

Пришла всемирная слава – без личной охраны теперь никуда и шагу нельзя ступить.

На розовом «Кадиллаке», в стильных шляпках и еще более стильных туфельках, Таня всю неделю перед церемонией каталась по городу из одного салона в другой.

Колье за сто пятьдесят тысяч долларов Барклай предлагал ей бесплатно – напрокат, только за упоминание, что колье это из его последней коллекции. Платья – черные декольте для церемонии и белые для ночного бала, тоже бесплатно, предлагали и Нина Риччи, и Версаче, и Кендзо.

Все это было необходимо примерять. Все это надо было смотреть. А вообще – все это было частью Голливуда. Его жизнью.

И все это было тем событийно-надуманным фоном, на котором она общалась с людьми. Разными и всякими. Честными и не очень.

А новых людей теперь в ее жизни – было хоть отбавляй!

Попадались и такие, что не прочь бы были поженихаться к соломенной вдовушке с миллионами. Таня их за версту чуяла. После Гришки, Царствие ему Небесное, Татьяна стала стреляным голливудским воробышком и теперь, после горячего обжигающего молока, на всякий случай, дула даже на холодную воду.

– А пофему бы тебе не надеть кхасное? – подал идею Факноумо.

– Зачем? – удивилась Татьяна.

– Самый пехфектный цвет. Цвет победитевей.

– И все сразу вспомнят, что я родилась в стране Советов. Хотя, если честно, у меня создается впечатление, что там родился ты.

Тем не менее, Таня подошла к зеркалу и попыталась представить себя в вечернем платье вызывающе алого цвета. А может, оно и ничего, и даже ничего себе?

– Есви ты хотева снабдить свою биогхафию гхифом совехшенно секхетно, об этом надо было позаботиться гохаздо ханьше. А сейчас я увехен: статуэтка «Осках» на кумачовом фоне будет смотхеться потхясающе.

– А если мне его не дадут? Получается, что этой красной тряпкой я только раздразню быков, в роли которых выступит вся журналистская братия.

– Тебе его дадут.

– Ты-то откуда знаешь?

Таня внимательно посмотрела в глаза своему пресс-атташе: неужели ему кто-то сказал? Колин? Он в последнее время как-то странно пытается избегать откровенных разговоров, словно что-то скрывает. Неужели они с Факнуомо в сговоре? Но на непроницаемом лице молодого человека она не прочла ответа на свои вопросы.

– Я пхедчувствую. Значит, так и будет. Так что – кхасное?

– Посоветуюсь с Алабамой, – хотя у Тани тоже бывали предчувствия, и в данном случае интуиция подсказывала: Алабама скажет то же, что и Факнуомо.

Не один день потребовался на то, чтобы объехать модные бутики, представлявшие новейшие коллекции самых навороченных модельеров. Последние, если только не были заняты другими неотложными делами, старались самолично встретить важную гостью. Ведь по слухам, а в Голливуде слухи распространяются с космической скоростью, у нее были все шансы стать звездой номер один.