— Ты меня не приводил, — поправила она его, но ее голос дрожал, не имея своей обычной силы. — Я сама пришла.

 — Ты пришла. — Он отвернулся с размашистым жестом. — Чтобы танцевать как дальнобойщик.

 Всхлип вырвался у нее слишком быстро, она не смогла его предотвратить. Потрясенная, Линдси закрыла руками лицо. У нее было время заметить ошеломленный взгляд на лице Николая, прежде чем она вылетела из студии.

 Линдси позволила двери туалета захлопнуться за ней следом. Там в дальнем углу стояла низкая скамейка. Линдси свернулась на ней калачиком и зарыдала так, будто у нее разрывалось сердце. Не в силах больше сдерживаться, она позволила боли вырваться наружу. Ее плач отдавался эхом от стен и возвращался к ней. Когда вокруг нее скользнула чья-то рука, Линдси повернулась, слепо принимая предлагаемое утешение. Ей сейчас был нужен хоть кто-нибудь.

 Николай укачивал ее и гладил по спине, пока ее рыдания не начали стихать. Она свернулась рядом с ним, как ребенок, и он сильнее прижал ее к себе, бормоча что-то по-русски.

 — Моя голубка. — Он нежно поцеловал ее в висок. — Я был жесток.

 — Да. — Линдси вытерла лицо полотенцем, которое Ник положил ей на плечи. Она была истощенной, опустошенной, и если даже боль еще не прошла, Линдси слишком онемела, чтобы ее чувствовать.

 — Но раньше ты всегда давала мне отпор. — Он взял ее за подбородок. Ее глаза были яркими и влажными. — Мы очень вспыльчивые, ведь правда? — Николай улыбнулся, поцеловав ее в уголки губ. — Я кричу на тебя, ты кричишь в ответ, потом мы танцуем.

 К их общему огорчению, Линдси спрятала лицо у него на груди и снова разрыдалась.

 — Я не знаю, почему так поступаю. — Она глубоко вздохнула, чтобы остановиться. — Ненавижу тех, кто так делает. Просто все стало таким сумасшедшим. Иногда кажется, что этих трех лет просто не было, и ничего не изменилось. Но потом я смотрю на девочек вроде Эллисон Грей. — Линдси всхлипнула, вспоминая балерину, которая будет танцевать партию Ариэль после нее. — Ей двенадцать лет.

 — Двадцать, — исправил Николай, погладив ее по волосам.

 — Глядя на нее, я чувствую себя на все сорок. Кажется, что занятия длятся на несколько часов дольше, чем раньше.

 — Ты же знаешь, что прекрасно справляешься. — Он обнял ее и поцеловал в макушку.

 — Я чувствую себя колобком, — с жалостью произнесла она. — Неуклюжим колобком.

 Николай улыбнулся, но сохранил сочувствие в голосе.

 — Ты потеряла пять фунтов.

 — Шесть, — поправила она его и вздохнула, снова вытирая глаза. — Но у кого вообще есть время на еду? Скорее всего, я просто продолжу таять, пока совсем не исчезну. — Она оглянулась вокруг, ее глаза расширились. — Ник, тебе же нельзя быть здесь, это женский туалет.

 — Я Давыдов, — величественно произнес он. — Я могу ходить где угодно.

 Это заставило Линдси засмеяться, потом она поцеловала его.

 — Я чувствую себя полной идиоткой. Раньше я никогда не разваливалась так во время репетиций.

 — Но это никак не связано с тем, о чем мы сейчас с тобой говорили. — Он взял ее за плечи, теперь его взгляд был очень серьезным. — Это архитектор.

 — Нет, — слишком быстро произнесла она, но Ник лишь поднял левую бровь.