За спиной кто-то тихо покашлял. Триль повернулась. Громф, стоявший в дверном проеме, склонил голову.

— Матрона!

Она испытала огромное облегчение при виде своего брата, который подошел к ней, как только она ему это разрешила.

Из осторожности она никак не проявила свои чувства.

— Архимаг, — сказала она, — присоединяйся ко мне.

— С удовольствием.

Громф как-то неохотно подошел к балюстраде.

В углу террасы Джеггред, ссутулившись, сидел в слишком маленьком для него кресле и обгладывал сырое бедро рофа. Казалось, кроме еды, его больше ничто не занимало, но Триль совершенно точно знала, что он не спускает глаз с ее родного братца. В конце концов, это его обязанность — следить за всеми возможными ее врагами, в том числе и за ее ближайшими родственниками. Пожалуй, даже за ними особенно.

Громф оглядел город. Некоторые здания полностью утратили свое освещение, как будто дождь смыл его. Многое погибло в огне. Паучьи орнаменты оказались изуродованными до неузнаваемости или уничтоженными совсем. Маг скривил губы.

— Могло быть и хуже, — утешила его Триль. — Поврежденное могут восстановить каменщики.

— У них столько работы, особенно теперь, когда нет рабов.

— Некоторое количество у нас еще есть. Не все низшие существа участвовали в мятеже, а других взяли в плен. Мы поторгуемся и купим их… или захватим.

— Однако найдется ли кто-нибудь, кто точно помнит, как выглядел каждый бастион или скульптура? Возможно ли восстановить Мензоберранзан именно таким, каким он был? Нет. Все изменилось, и мы тоже.

Тут он спохватился и с досадой ударил себя в грудь.

— Прости меня, — продолжал Архимаг. — Я пришел не оплакивать город, а исполнить свою обязанность твоего советчика и поделиться мыслями о том, как встретить грядущие перемены.

Триль положила руку на прохладный полированный камень перил.

— О каких переменах ты говоришь?

— Они очевидны, не так ли? Это восстание — лишь первое событие в череде больших бед. Любой, видевший тебя в сражении, даже самый последний дурак, теперь знает, что все жрицы утратили свою власть. А это значит: какие бы крутые меры ни принимал Совет здесь, мир все равно простирается далеко за пределами нашего города, и возможно, несколько сбежавших рабов уже сейчас оповещают всех о том, что у нас произошло. Вскоре кто-то из врагов пожелает пойти на нас войной, или, если нам очень не повезет, они все объединятся.

Триль сглотнула комок в горле.

— Никто не смеет даже мечтать о Мензоберранзане!

— Сирзан мечтал. Когда его сородичи узнают, что мы потеряли нашу чудодейственную магию, а все наше войско практически набрано из рабов и лишь малую его часть составляют воины-дроу, то они воспрянут духом. И даже не в этом таится самая большая опасность.

— Она в нас самих, — вздохнула Триль.

— Именно. Мы всегда были разделены соперничеством и враждой. Время от времени один Дом полностью уничтожал другой. Так оно и должно быть. Именно этот отбор делает нас сильными. Но мы не сможем выжить в постоянных пожарах. Такой хаос растерзает Мензоберранзан в клочья. До сегодняшнего дня молчание Ллос держалось в тайне, но теперь этого секрета больше нет. — Он сплюнул. — Очень жаль, что наши новые герои не погибли, самоотверженно защищая свое отечество.

— Ты намекаешь на Квентл и этого бездомного Миззрима?

— А на кого же еще? Или ты полагаешь, что они менее честолюбивы, чем все мы? Вчера они защищали установленный порядок, а завтра, используя полученный опыт, соберут сражавшихся рядом с собой и станут искать способ возвыситься.