— Значит, он приехал в Прагу под видом собственного дядюшки и с его бумагами, а Штекельберг был прав от первого до последнего слова, называя его самозванцем... — несколько растерянно подытожил я.

— Истинно так, — отец Густав назидательно поднял наманикюренный перст. — Редкий случай, когда ваш на редкость безалаберный приятель умудрился попасть в цель. Что, кстати, заставляет задуматься над его потрясающей осведомленностью.

— Где же Маласпина-младший допустил роковую ошибку? — заинтриговано уточнил я.

— Ему не пришло в голову, что его в чем-то заподозрят и пошлют запрос о его персоне в Ватикан. Это сделал отец Алистер и, независимо от него — я. Мы оба получили ответ, сравнили его с имеющимся в нашем распоряжении человеком, и пришли к одним и тем же неутешительным выводам, — герр Мюллер изобразил на физиономии сложное выражение скорби и сочувствия одновременно. — Кроме того, господин самозванный кардинал совершил еще одно неосторожное действие — отправил тело почившего дядюшки на родину, в Болонью. Прах синьора Луиджи благополучно свершил обратный путь, дав наблюдательным людям повод к размышлению: если в фамильном склепе почиет Луиджи Маласпина, кто тогда занимает пост кардинала в Праге? Его неведомо откуда взявшийся тезка? У меня нет особых претензий к тому, как новоявленный кардинал выполнял свои обязанности, я даже готов похлопотать, чтобы его оставили на прежнем месте — Чезаре рукоположенный священник и вполне справляется с обязанностями пастыря... Если синьор Маласпина даст вразумительные ответы на интересующие меня вопросы, — добавил он после многозначительной паузы, не предвещавшей ничего хорошего.

— А делла Мирандола? — торопливо напомнил я. — В чем вы собираетесь обвинить его?

— С этим господином дело обстоит гораздо сложнее, — отец Густав побарабанил пальцами по столешнице, оценивающе посмотрел на меня и решил, что я достоин узнать кое-что из его секретов. — Видите ли, мне удалось побеседовать с людьми, имевшими честь знать молодого Кьянти в Венеции. Их мнение о сем юноше выражалось весьма однообразно и неприглядно. Цитирую дословно: «Целеустремленный карьерист, педант, скряга, буквоед, ханжа».

— Это говорили про Мирандолу? — не на шутку оторопел я. — Может, они имели в виду другого человека?

— Аллесандро делла Мирандола, маркиз Кьянти, венецианец, двадцати семи лет, единственный наследник богатейшей фамилии, успешно делавший карьеру при Совете Десяти и благодаря своим качествам назначенный посланником в Прагу, — въедливо перечислил отец Густав. — Вы знаете в Праге какого-нибудь иного Мирандолу, подходящего под это описание?

— Н-нет... — промямлил я.

— Тогда молчите и слушайте. Новый посланник прибывает на место службы, и тут его характер разительно меняется. Он забрасывает дела службы, превращает особняк посольства в настоящий вертеп и лупанарий, берет под свое покровительство актерскую труппу, и в довершение всего с удивительной поспешностью вступает в брак с синьорой Андреолой Фраскати-Клай, которую еще официально не признали вдовой!

— И постоянно ходит в маске... — растерянно дополнил я. — Но согласитесь, святой отец, в поступках делла Мирандолы, может, чувствуется отголосок легкого безумия или крайнего легкомыслия, однако их трудно назвать противозаконными, а тем более имеющими отношение к ереси, козлопоклонничеству или чему такому.