Вдруг та заговорила:

— Сказав мне о знаках дьявола, Кэтрин замолчала и больше ничего не говорила. Пару дней она молчала, как мышь. Кэтрин лежала в кровати, уставившись в потолок, и почти не шевелилась. Какая мысль преследовала ее в эти дни — она ничего не замечала. И вдруг она так расходилась, что я уже подумывала, не послать ли за психушкой.

— Она прыгала и бегала как сумасшедшая? — спросил Тони.

— Нет, нет. На этот раз она кричала. Какая-то дикая, ни на что не похожая речь. Она кричала, что это дети дьявола, что ее изнасиловало адское существо, зеленое и чешуйчатое с раздвоенным языком и когтями на лапах. Оно овладело Кэтрин. Сумасшедшая, правда? Однако она клялась, что именно так и было. А когда она рассказывала, как все происходило, меня мороз по коже пробрал, хотя я и не верила ей. Уж очень история оказалась живописной. Я упомянула было о Лео, но как она закричала! Это был нечеловеческий крик. Стекла задрожали в рамах. Она не могла слышать этого имени. Она так разозлилась на меня за то, что я неосторожно произнесла имя отца. Она продолжала настаивать на том, что эти дети дьявола, а не Лео, хотя, конечно, знала, что это сделал ее отец, и никто другой. Я не могла не посмеяться над ней. Еще бы, молоть такую чепуху! Но бедняжка, похоже, вбила себе в голову этот бред и, действительно, искренне в него верила. Она сказала, что боится попасть на костер вместе с детьми, если вдруг церковь узнает о ее связи с дьяволом. Она умоляла меня, чтобы никому ничего не говорила. Потом она призналась в том, что оба сына имеют знак дьявола между ног.

— Между ног? — спросил Тони.

— Тут уж Кэтрин понесла несусветную чуть. Она уверяла меня, что у детей половые органы их отца. Кэтрин сказала, что я сама прекрасно об этом знаю, потому что видела их. Она только просила меня молчать. Ну и смех! У мальчиков были самые обычные пи-пи.

Но Кэтрин не успокаивалась и требовала, чтобы я поклялась верно хранить тайну. Она спрашивала, сколько мне заплатить за молчание. Я ответила, что не возьму ни пенни, но согласилась на пять сотен в месяц, имея в виду только то, что произошло в действительности. Вы меня понимаете? Такое условие ее устроило, однако полностью она не могла успокоиться, вбив себе в голову каких-то демонов. Когда я уже хотела вызвать доктора, Кэтрин вдруг перестала нести околесицу. Кэтрин все-таки смогла взять себя в руки. А через неделю, забрав детей, она уехала.

Тони молчал.

Миссис Янси поглаживала мурлыкающего кота.

— Что если... — сказал Тони, — что если, что если...

— Что, если «что»? — спросила Хилари.

— Не знаю. Кажется, разрозненные кубики складываются в картинку... но она... так ужасна. Может, я не прав? Я должен еще подумать.

— У вас еще есть ко мне вопросы? — спросила миссис Янси.

— Нет.

Тони встал со стула.

— Больше нет.

— Кажется, мы получили то, что хотели, — добавил Джошуа.

— И даже больше, — сказала Хилари.

Миссис Янси сняла кота с колен, опустила его на пол и встала.

— Я потратила на эти глупые воспоминания слишком много времени. Мне давно пора быть на кухне и готовить пирог. Скоро придут внуки, и я хочу их угостить вкусненьким. Не дети, а сущее наказание, но я их так люблю.

Вдруг кот перепрыгнул через стул, стрелой пересек комнату и шмыгнул под стол в углу.

В тот же самый момент дом затрясло. С полки полетели две стеклянные фигурки лебедей, но не разбились, мягко опустившись на пушистый ковер. Задребезжали стекла.

— Землетрясение, — спокойно пояснила миссис Янси.

Пол закачался, как палуба корабля.

— Ничего страшного, — сказала она.

Дрожь под ногами улеглась.