Как правило, мою, потому что меня не жалко и «до свадьбы отрастет».

— Ну что?

Это была уже шестнадцатая ходка и мой шестнадцатый «учебный» Лабиринт. Уже знакомый мне интерьер бесконечной коммуналки с ее обшарпанными стенами, выцветшими ковровыми дорожками и старой мебелью, на которой давно уже облупилась краска.

Серо, тоскливо, скрипуче.

Мы уже были здесь. В этом самом Лабиринте, только в других комнатах. Но это ничуть не облегчало мою задачу: даже соседние помещения могли отличаться очень сильно. Хотя в целом концепция ловушек и возможных опасностей была примерно одинакова для одного и того же «интерьера».

Но в этом проклятом Лабиринте ни в чем нельзя быть уверенным.

Ну, кроме его дурацких Правил, которым даже эта безумная сверхъестественная сущность следовала неукоснительно.

— Что видишь? — требовательно поинтересовался Корвин.

— Гостиная. Или зал.

Я огляделся. Просторная комната квадратов сорок, вдоль правой стены стоят классические советские шкафы-серванты, напротив — диван, пара кресел по бокам, огромный рояль и накрытый скатертью круглый стол в центре. Два огромных ковра: один висит на стене над диваном, а второй почти целиком покрывает пол.

Почти обычная комната.

Если особо не присматриваться.

На самом же деле — одна громадная ловушка.

— Сразу могу сказать, что выход здесь есть, — подсказал Корвин.

Имелось в виду, что помимо двери, через которую мы сюда попали, здесь имется еще один проход, ведущий дальше.

— Вижу.

Верный признак «сквозной» комнаты, это следы. Протертая десятками ног ковровая дорожка, грязный отпечаток ботинка, даже след от лыж, гусеничных траков или ног Йети — они могли быть представлены в любом виде, где-то в районе входа.

Но попробуй ее еще найди, эту вторую дверь!

Иногда она просто была на самом виду, самая обычная и ничем не примечательная.

Иногда — пряталась за ковром или шторами.

Или роль выхода выполняла дверь шкафа. Дверца холодильника. Даже картина или зеркало. Но еще были и двери-обманки или двери-ловушки.

Проще и безопаснее всего путешествовать по Лабиринту по коридорам и улицам, не сворачивая в комнаты или парки, если имелась такая возможность. Вот только передо мной стояла задача не найти кратчайший путь к выходу отсюда, а отыскать сына Корвина.

То есть тщательно и внимательно прочесать Лабиринт. Все его комнаты, коридоры, подвалы, чердаки и кладовые в поисках восьмилетнего мальчишки, пропавшего здесь больше года назад. Почему бы мне просто не вернуться в «Токийское метро» и снова не вызвать поезд с его юным машинистом, которого Корвин в упор не видит?

Уже возвращались.

Дважды.

И в кабине больше никого не было.

— Ну, что скажешь, Шерлок?

— Пять ловушек и пять странных объектов. Двери не видно, наверное, в шкафу искать надо. Или ковер снимать…

— Неплохо, только не пять, а шесть… А ковер, который на потолке, ты его тоже в странные записал?

— Ковер?

Я поднял голову. Ого. Действительно. Ковер на потолке.

Точно такой же, как на полу и стене — вместо шерстяных нитей, если присмотреться, из которых торчат крошечные щупальца, вроде осьминожьих. Разноцветные. Из них-то узор на ковре и складывается. И если наступить на этот «ворс», то они прилипают, замедляя продвижение.

Так, не ловушка, а как раз условно безобидная «странность».

— Что нашел?

— Диван и рояль: «кусаются».

Точнее, не кусаются, а «схлопываются», подобно огромной пасти, дробя и плюща того, кто вздумает присесть или сыграть «Пятую сонату Бетховена».