– Куда!? – уже совсем уж не девичьим голосом взревела та, что осталась за спиной – Nein, du gehörst mir!

Ноги Николая подломились, и он кубарем покатился вниз с холма, но не туда, где в овраге гулко рокотал мрак, а туда, где Луна серебрила снег, где в сугробе стояла Мезенцева, перезаряжавшая табельный «Макаров» и что-то истошно вопила ведьма, уставившаяся на небо.

Так ему в этот момент хорошо стало, что он, неожиданно для себя самого, засмеялся. И смеялся до той самой поры, пока сильный удар по голове окончательно не погасил его сознание.

Глава 14. Одиночная палата

– Знаешь, что вызывает у меня недоумение? – осведомился Ровнин, нависнув над Николаем, лежащим на больничной койке – Откуда у тебя взялось сотрясение мозга?

– Так я о пень башкой ударился – с трудом преодолевая головную боль и непрерывный звон в ушах, пробормотал оперативник – Чудом череп не раскроил.

– Это я знаю – отмахнулся начальник отдела – Вопрос в другом. Скажи мне, как у тебя могло сотрястись то, чего в принципе нет? Опять же – о каком чуде ты говоришь? Ты не мог ничего раскроить. У тебя голова, как у Буратино, цельная. И тоже сделана из дерева, причем не сильно ценных пород.

Мезенцева, сидевшая на подоконнике, хихикнула.

– Нет поводов для смеха – сурово сверкнул стеклышками очков Ровнин – Ты тоже хороша!

– Все так – вступила в беседу Павла Никитична – Ты прав. Она и впрямь молодец. Друга спасла, ритуал паскудный прервала, да еще и ценную услугу не самому слабому московскому ковену оказала, за которую с них мзду при необходимости можно при случае стребовать. Как по мне – умничка Мезенцева. Полностью реабилитировалась за свои предыдущие безобразия. Что до Кольки… Да, парень накосорезил. Но кто без греха? Или мне тебе напомнить, как один сотрудник отдела, не будем вслух называть его имя, в дивный майский денек с замечательно красивой девушкой на улице познакомился, а после взял, да с ней в тот же вечер и переспал. Гормон в нем гулял, надо думать. А после соития так разоткровенничался с новой знакомицей, что кучу закрытой внутренней информации выболтал. И не какой-то, а конкретно той, что ужас как одному очень неприятному старичку-боровичку с Волхонки была необходима. Мало того, пока упомянутый сотрудник, утомившись от неоднократных постельных баталий дрых, эта пройда у него еще и нож серебряный подрезала. А почему так случилось? Потому что не распознал он в девке ведьму и дал себя очаровать, как последний лопух.

– Да ладно! – взвизгнула Женька, спрыгивая с подоконника – Серьезно?

– И это еще не вся история – злорадно улыбнулась уборщица – Когда сотрудник проснулся после веселой ночки, он у себя на животе обнаружил…

– Все – хлопнул ладонью по спинке кровати Ровнин, сурово сдвинув брови – Вечер воспоминаний закрыт. Было и было.

– Но ведь было? – иезуитски пропела старушка.

– Теть Паш, с того случая четверть века прошла – устало помассировал виски Ровнин – И потом – сравнение не слишком корректное.

– Не суди, и не судим будешь – назидательно произнесла уборщица – Вот к чему я гну.

– Но нож-то к сотруднику вернулся? – уточнила у Ровнина девушка – Или нет?

– Вернулся – подчеркнуто-вежливо ответил ей он – Причем в тот же день.

– А я тоже считаю, что Николай не так уж и неправ – произнесла до того тихо сидящая на стуле Вика – Ну да, приказ, пусть и негласный, он нарушил. И погибнуть мог. Но сколько всего мы благодаря ему узнали?

– Только поэтому никаких дисциплинарных мер к нему не применяю – сурово сверкнул стеклами очков Ровнин – Но вот если бы он погиб, и после этого в отдел заявился, я бы его…

– За что люблю свою работу, так это за то, что подобные фразы не воспринимаются как заковыристый бред или шутка – сообщила всем Мезенцева – Ведь Колька, прирежь его та красотка или расколоти он голову о пень, вправду мог бы наведаться к нам на Сухаревку.