За спиной Нифонтова что-то зашипело, его ноздрей коснулся жутко неприятный запах.

– Исчезни, – раздался голос Мезенцевой, и обращалась она, несомненно, к верзиле-французу. – Жертва стероидов.

Странное дело, но так и вышло. Вот он был – и вот его нет. Развеялся призрак, так туман после восхода солнца.

– Нет фон Швальве – нет и этих уродов, – пояснила Женька, поливая из флакончика осколки черепа. – Коль, доставай свою порцию зелья. Давай по максимуму эти старые кости растворим, от греха.

– На, держи, – оперативник протянул напарнице требуемое. – Уф-ф-ф… Слушай, хотел я как-нибудь, когда деньги будут и в личной жизни ясность появится, с Людкой в Париж съездить. Круассаны там, Диснейленд, все такое. А теперь вот думаю, ну к хрену эту Францию!

– Когда деньги будут, – хихикнула девушка. – Идеалист. В нашем случае надо говорить не «когда», а «если».

– Тоже верно, – согласился с ней Николай. – Слушай, я так думаю, что теперь-то тебе точно должны нож дать. Нет, серьезно. Уверен, после майских тебе его пришлют.

– Твои слова, да высокому начальству бы в уши, – помрачнела девушка, убирая опустевший пузырек в карман куртки. – Блин, Колька, ну пробку-то можно было вынуть!

Эпилог

Похоже, слова до ушей высокого начальства так и не дошли, поскольку ни после майских, ни позже нож Мезенцевой не вручили. Возмущался Колька, возмущался Пал Палыч, даже Вика и та как-то раз посочувствовала Женьке, чем до крайности ее удивила, но слова, как известно, ничего в подобных вопросах не решают.

Наверное, единственным человеком в отделе, который оставался спокойным в данной ситуации, была сама Евгения. Она то ли смирилась с тем, что так навсегда и останется недосотрудником, то ли что-то такое для себя решила, но от ее прежнего неистового желания обзавестись заветным клинком внешне и следа не осталось. Но при этом она честно тянула служебную лямку, не изображая смертельно обиженную барышню и не частя тех, кто не желает признавать ее полноценным членом маленького отдельского коллектива.

А работы, как обычно, хватало. Лето вступило в свои права, в город наконец пришло долгожданное июньское тепло, а значит, у оперативников наступили в полном смысле слова горячие деньки. Вдобавок к этому сначала Валентина умотала в отпуск, следом за ней Вика улетела в командировку, выпросили ее у Ровнина на неделю коллеги из далекого города Владивостока, а под конец еще и Пал Палыч загремел в больницу с разрывом мениска. Поиграл, понимаете ли, с приятелями на выходных в футбол.

Женька и Николай подумали, подумали немного да в результате попросту снова переселились в отдел, до той поры, пока обстановка не наладится. Все же лишние час-полтора сна – это много, особенно для тех, кто хронически не высыпается. Да там каждая лишняя минута на счету на самом деле.

Потому и не испытал никакой радости Нифонтов, когда Аникушка начал трясти его за плечо, причем достаточно настырно.

– Что? – сонно пробормотал оперативник и глянул на экран смартфона. – Блин, восемь с копейками. Еще час можно было поспать!

Домовой топнул лапой по полу и мотнул головой, указывая в ту сторону, где находилась дежурка.

– Там человек пришел, – перевел его телодвижения Тит Титыч. – У дверей стоит. Надо бы его внутрь пустить.

– Мы работаем с девяти, – полуприкрыв глаза, сообщил им Николай. – Подождет.

– Не подождет, – настырно возразил ему отдельский призрак. – Иди, Николенька, иди. Послушай меня хоть раз.

Поняв, что с этой парочкой легче согласиться, чем спорить, Нифонтов натянул майку, джинсы, и отправился к входным дверям, которые на ночь закрывались не только на ключ, но еще и засовом перекрывались.