Потому противостояние отдела и примкнувших к нему порождений Ночи с припершимся в Москву порождением средних веков временно сузилось до патовой ситуации. Чернокнижник мотался по городу, наверняка то и дело описывая круги вокруг отдела и подпитываясь слабыми эманациями своего сокровища, лежавшего в его хранилище, а оперативники и их союзники ждали первого промаха противника, но покуда безуспешно.

– И ведь что обидно, нам нужен даже не сам фон Швальбе – жуя бутерброд с сыром, сказала Николаю, сидящему за стойкой дежурки Мезенцева, заявившаяся туда сразу после того, как Ровнин ушел в свой кабинет, и в десятый раз пересказывающая напарнику все то, что случилось в его отсутствие – Нам…

– Нужен его череп – проворчал тот – Жень, я не тупой, я это давно понял. Найдем мы его, уничтожим, и будет нам всем счастье, много и сразу. А, может, даже и отпуск летом кому-то одному перепадет, потому что случаются пока на свете чудеса. Сам тому свидетель.

– Точно не тебе – расплылась в улыбке Евгения – Ты наказан!

– Слушай, у тебя дел нет? – рявкнул Нифонтов, терпение которого потихоньку начало показывать дно – Что ты тут трешься?

– Удовольствие получаю – проворковала та, стряхивая с себя крошки на пол – Теперь ты у нас вечный дежурный. И это справедливо.

– Не путай распоряжение руководства со справедливостью. Эти две категории не всегда совпадают. Вернее, вообще почти никогда не совпадают.

– И не критикуй начальство! Оно у нас умное, оно знает, что делает. Если оно решило, что я достойна отдельного рабочего кабинета, значит так и есть. А ты… Вон, почту разбери. Счета Аникушке отдай, рекламу Тит Титычу, а остальное на стол Ровнину положи. Вот когда я тут сидела, почта к этому времени всегда была уже рассортирована. И еще это… Старые дела изучай, поднимай свой профессиональный уровень. Ай!

Девушку ударил в лоб маленький, подшитый кожей валенок. Похоже, что Аникушка не одобрил ее слова, ведь именно так он выражал свое несогласие с поступками сотрудников отдела.

– Интересно, что скажет Пал Палыч, узнав о том, что когда-то и его кабинет теперь стал только твоим – невероятно ядовито осведомилась у Мезенцевой Валентина, незаметно подошедшая к ней со спины – Пойду, пожалуй, узнаю его мнение на этот счет.

– Ой, да иди, спрашивай – скорчила рожицу Евгения – Чего от тебя еще ждать!

– Дай человеку каплю власти, и ты узнаешь, каков он на самом деле – покачал прозрачной головой Тит Титыч, высунувшись по пояс из стены – Неправа ты, Женечка. Совсем неправа.

Мезенцева, скорее всего, и сама уже поняла, что перегнула палку, но, как всегда, не пожелала признавать собственную неправоту, потому засунула в рот остатки бутерброда, развернулась так, что полы скрипнули, и отправилась на второй этаж.

– Молодая еще – примирительно сообщил окружающим Тит Титыч – Перемелется – мука будет.

– Не уверена – Валентина достала из кармана пиджака шоколадную конфету в серебристом фантике – Некоторые люди не меняются. И не надо мне рассказывать о том, что маленькая собачка до старости щенок. Если эту засранку и сравнивать с собакой, то ее следует называть той еще…

– Нифонтов, нас Ровнин к себе вызывает! – раздался с лестницы голос Мезенцевой, не дав Тициной закончить свою мысль – Прямо сейчас! Потом почту разберешь, копуша!

– Валь, я с тобой согласен – встал из-за стола Николай – Только вот все равно она одна из нас, так что придется терпеть ее такой, какая она есть.