Изменить размер шрифта - +
Две перекрещённые косточки. Перепуганное до невозможности лицо, всё белое от страха. Ручейки слёз из глаз, блестящие в полутьме кунга. Алая куртка, явно импортная, плотно обтягивающие стройные ноги вельветовые чёрные джинсы. Жёлтые сапожки-казаки. Свитер в тон брюк крупной вязки. Пушистая песцовая шапочка-таблетка. Всё верно. Сейчас ещё холодно ночами… Стрелять или… Парень заколебался. Она сразу поняла это, торопливо, лихорадочно заговорила:

— Не убивай меня! Не надо! Я что хочешь сделаю! Только не убивай меня! Не надо!

И эти её слова… И слёзы… Одно дело — под горячую руку. Когда охотился на её клан или кончал с троицей. Другое дело — вот так, когда руки подняты вверх и по лицу текут слёзы ужаса, без оружия, покорно, словно овца на бойне… А с другой стороны — она людоед. Ела себе подобных всю зиму… Так что же ему делать?! Оставить здесь? Убить? Что? Ствол автомата вновь качнулся, опускаясь ниже, и та поняла. Рухнула на колени, сложила умоляюще руки на груди, прорыдала:

— Пощади!!!

— Выходи.

Подползла на коленях к выходу, протянула руку, ухватилась за борт, медленно, не делая резких движений, спустилась на асфальт. Джаб вновь глухо зарычал, демонстрируя пленнице громадные клыки, которыми он раскусывал одним махом коровью голень. Мол, не дёргайся. Всё равно бесполезно… Михаил спокойно отвязал верёвку от машины, затем обмотал ей послушно протянутые тонкие запястья. Чуть отвёл пленницу назад, от машины, затем просто выстрелил в асфальт. Бензин вспыхнул моментально, и через несколько минут жирный столб чёрного дыма взвился в воздух. Цвет от пожара был словно души мертвецов…

Велосипед он подбирать не стал. Не везти же её на раме? Лучше прогуляюсь. Успокоюсь немного. Да и подумаю, что с ней делать…

 

Глава 7

 

Сзади послушно шоркали подошвы щегольских «казаков», а парень спокойно шёл, ведя добычу на верёвочке и ломая голову над тем, как поступить с нежданным трофеем. Что она подкрадётся сзади и огреет его булыжником по голове, опасаться не стоило. Последним в тройке идущих по дороге неспешно трусил Джаб, время от времени демонстрируя свои громадные клыки, отбивающие напрочь все попытки попытаться что-либо сделать его хозяину. Вот и КПП, точнее, остатки от будки. Площадь. Застывший неподвижной громадой «Урал». Подойдя к кабине, открыл дверцу, вытащил из-под сиденья ещё один моток тонкой верёвки, пленница неподвижно застыла на месте, но послушно тронулась за ним, когда он натянул поводок. Открыл дверцу кунга, дёрнул трос, приказывая подняться внутрь. Когда людоедка оказалась внутри, плотно примотал ей руки, а вторым куском троса ноги к стойке откинутого сиденья. Затем вышел на улицу, влез в кабину, тронулся, так и не решив ничего…

Хорошо, что нашёлся пустой мешок. Думал, они все истлели за это время, мелькнула мысль в голове, когда он встряхивал тару из-под удобрений, выколачивая остатки пыли. Наконец белые облака перестали уноситься прочь. Тогда вновь открыл кунг, влез внутрь, напялил мешок на щегольскую белую таблетку-шапочку. Та промолчала. Видно, поняла, что это просто мера предосторожности. Плотно обмотал её талию верёвкой поверх мешка, чтобы не слетел, затем подхватил на руки, от чего та пискнула и вся напряглась, спустился вниз. Затем перенёс её на ожидающий возле плавучего причала катер, спустил в пассажирский отсек, снова привязал к намертво привинченному к палубе столу. Сам поднялся наверх в рубку. Дизель послушно ожил, забурлила вода под кормой, заплевалась помпа. Михаил возвращался домой…

— …Эй, ты там живая?

Из-под мешка донеслось неразборчивое мычание, и парень удовлетворённо кивнул головой — дышит. Отчего-то показалось, когда увидел неподвижное тело, что пленница задохнулась. Ну ничего. Смерть ей ещё несбыточной мечтой покажется.

Быстрый переход