– Я не хочу больше разговаривать. – Я не хочу... говорить.

– Чего же ты хочешь?

Ноник глядел па него горящими глазами.

– Ладно, – сказал Эркор, – пойдем.

Вал пошел за ним к двери. Мозг его ритмично завывал, пока они спустились во двор.

Эркор смотрел, как Вал спотыкался на выжженной мостовой, и думал: чего ради я должен тащиться за ею изломанным мозгом и изломанным телом? Но все‑таки шел. Через два квартала Ноник повернулся, поднял глаза к горелой линии неба, и Эркор постарался заблокироваться от того, что лилось в него из мозга Ионика.

...падение башен, о древний Христос, падение башен, и обнаженный нож входит в живот... Падение башен, и я слышу ее вопль, вижу, как ее тело выгибается назад, вижу пыль и крошащийся камень, потоки мусора на улицах, падение башен...

– Чего ты хочешь? – спросил Эркор.

Ноник оглянулся. Страх вспыхнул в его глазах, и он бросился бежать. Но следовать за ним было трудно: его мысли рассыпались по разоренным улицам. – Проснись, – сказал Эркор.

Ноник свернулся у стены, как большой кот. Эркору хотелось сказать: «Проснись и заткнись», но как заставишь человека перестать думать?

– Я нашел для тебя судно, как ты хотел.

Они пошли к пирсу, где стояло судно, пустое и заправленное горючим.

– Куда ты бежишь, Вал Ноник? Не говори, что не знаешь, иначе я не взял бы судно.

– Я... я... не хочу разговаривать, и изображение моего лица красным мелом на коричневой бумаге горело и обугливалось, пока красота не ушла из‑за неистовства ярости.

Когда они высадились на материк, Ноник глянул наверх, на транзитную ленту, и пошел по берегу. Они прошли через пустую рыбачью деревню. «Ты попал в ловушку в тот яркий миг, когда узнал свою судьбу» было написано на разрушающейся стене дома.

– Смотри, Город Тысячи Солнц в той стороне. А в этой – каторжные рудники. – Эркор заметил, что Ноник смотрит на транзитную ленту. – Ты хочешь вернуться в Тилфар?

Ноник покачал головой и заковылял впереди.

– Остановись, – сказал Эркор.

Вечер сверкал на покрытой коркой равнине. Позади них был Тилфар.

– Остановись, – повторил Эркор, – ты идешь к смерти.

Ноник засмеялся. Смех перешел в шепот.

– Смерть? – он покачал головой. – Пружины капкана сомкнулись. Барьер...

– Мы уже перешли край барьера.

– Ты тоже умрешь?!

– Нет, я могу вынести больше радиации, чем ты.

В первый раз на лице Ноника отразились какие‑то эмоции.

– Значит, я зашел уже слишком далеко?

– Возвращайся, Ноник.

Ноник опять засмеялся.

– Но ты ведь не выдашь границы места, перейдя которое, я уже не могу вернуться. Это место здесь? – он вдруг бросился вперед. – Ты же не видишь, может, я уже перешел его. – Он медленно пошел обратно. – Это значит, я уже умер.

Все клетки моего тела уже мертвы, но может быть, с час я еще прошатаюсь, прикидываясь живым. Вот, значит, какое это ощущение – быть мертвым. Сначала я ослепну, потом начну шататься, как пьяный. – Он дотронулся до лица. – Начинается?! Я... я думал, что это пройдет незаметно...

Эркор схватил маленького дрожащего человека своими большими руками. Трепещущая, сверкающая плоть мозга повернулась к мозгу Эркора.

– Вал, пойдем обратно. Я вижу гораздо больше, чем ты. Ты знаешь так много и так мало. Ты не будешь свободен, если... если умрешь.

Ноник резко вырвался. Страх наполнил его лицо, его мозг наполнило лицо Девушки. Он закричал и снова побежал вперед.