Группа воздушных кораблей блеснула в прорыве облаков, как горсть серебряных обломков. Жужжание их тетроновых моторов спускалось меж деревьев, и Лаг, четырех футов трех дюймов ростом и с низким, в толщину пальца, лбом, посмотрел вверх.

Другие того же роста, с округлыми плечами, переговаривались между собой. Чаще всего повторялось слово «война». Лаг подошел к ним. Они снова пошли по джунглям. Их ноги с полуотставленными большими пальцами небрежно ступали по камням, сучьям или корням. Наконец, Лаг прислонился к дереву.

– Курл! Курл! – крикнул он.

Под ветвями, наваленными в виде бесформенного убежища, что‑то зашевелилось. Рука схватила ветку, и кто‑то внутри сел.

Они смотрели, перешептывались и снова смотрели, Курл встал, постепенно возникая из вершины убежища, Желтые глаза не были сонными, хотя мускулы лица только начали вставать на место после широкого зевка. Ноздри округлились от утренних запахов. Затем он улыбнулся.

Со своего чахлого роста они таращились на семифутовую громадину. Одни смотрели только на внушающую удивление руку, держащуюся большим пальцем за пояс, другие смотрели выше шишковатого колена.

– Курл, – сказал Лаг.

– В чем дело, Лаг?

– Идут вокруг горы, мимо озера. Не такие большие, как ты, но выше нас. Они похожи на рудничных, на заключенных. Но они не заключенные, Курл. Они строители. – Курл кивнул.

– Это хорошо. Самое время пройти. Время строить.

– Ты видел их?

– Нет.

– Тебе кто‑нибудь уже говорил?

– Нет. – Улыбка Курла была чуть насмешливой и слегка сожалеющей. – Самое время им прийти. Это же просто.

Они пошептались между собой, смущенные словами этого великана, и тоже улыбнулись.

– Пошли, – сказал Курл, – покажите мне.

Лаг оглянулся на остальных.

– Да, – сказал Курл, шагнув из убежища, – давайте пойдем.

– Зачем? – спросил Лаг. – Ты хочешь разговаривать с ними?

Курл потянулся, сорвал два плода кхарбы и протянул их мальчику и девочке.

– Нет, – сказал он, – просто посмотрим. – Он сорвал еще два плода и дал Лагу. – Раздели.

Лаг пожал плечами, и все пошли между деревьями. Плоды были разделены. Два обезьяноподобных мальчика стали кидать друг в друга семенами, потом с хохотом затеяли возню. Курл оглянулся, и они тут же прекратили.

– Зачем нам идти? – снова спросил Лаг. Такая возня и хохот были ему привычны, и он не замечал этого. – Ты уже знаешь, что это люди, – в слове «люди» слышалось чуть заметное почтение, – и что они делают. Зачем тебе смотреть? Разве мы поможем им строить? Не связало ли то, что они строят, с войной? – Сегодня утром шел дождь, – сказал Курл. – Ты знаешь, как выглядит озеро в утреннем тумане после дождя?

Лаг выпрямил плечи, с удовольствием напрягая плечи.

– Знаю, – сказал он, оскаливая желтые зубы.

– Вот поэтому мы и идем смотреть, – сказал Курл, хлопнув Лага по плечу.

Позади них лента пересекла вершину стофутового столба, ясно видимую за деревьями.

Пока заря скользила через джунгли, лента больше и больше светилась из‑под отступающих теней, пока наконец не воспарила над песком, – отмечающим край моря.

В пятидесяти ярдах ниже бухты, считая от последнего поддерживающего пилона, стоявшего в сухом песке, рыбак Сайтон вышел из своей лачуги.