|
Это очень честолюбивые люди. Царица Клеопатра – их враг. – Я так понимаю, что она убежала? – Да, на юг, в Мемфис, к египетским жрецам. Ведь она является также и фараоном. – Как и любой из Птолемеев, восходивших на трон? – Нет, Цезарь, далеко не любой. Отец нашей царицы Авлет, например, не носил этого ти-тула. Он свысока смотрел на жрецов, и те платили ему тем же. А ведь они имеют очень большое влияние на коренных египтян. Авлет не учитывал это. Царица же Клеопатра всегда была с ними дружна и даже жила в Мемфисе одно время. Вот жрецы и провозгласили ее фараоном. Царь и царица – это титулы Александрии. В Египте Нила – в настоящем Египте – эти титулы веса не имеют. – Значит, царица-фараон убежала в Мемфис к жрецам. А почему не в другую страну, как ее отец, когда его скинули с трона? – удивленно спросил Цезарь. – В чужие страны Птолемеи обычно бегут без гроша. Александрия больших сокровищ не копит. Поэтому если Птолемей не фараон, то денег ему взять негде. А Клеопатра, как фараон, велела жрецам Мемфиса дать ей денег. И получила достаточно, чтобы нанять в Сирии армию. Теперь она с войском стоит под Пелузием, на северном склоне Касиевой горы. Цезарь нахмурился. – Горы? Не думал, что тут есть какие-то горы. Во всяком случае, до Синая. – Это просто высокая дюна. – Ага. Продолжай. – Генерал Ахилла привел царскую армию к южному склону горы и там стал лагерем. А недавно Потин с Феодотом перегнали в Пелузий военные корабли. И повезли туда же нашего маленького царя. Похоже, будет сражение. – Значит, Египет или, скорее, Александрия в разгаре гражданской войны, – сказал Цезарь, расхаживая по залу. – Есть ли где-нибудь поблизости признаки присутствия Гнея Помпея Маг-на? – Об этом я ничего не знаю, Цезарь. Определенно он не в Александрии. Это правда, что ты победил его в Фессалии? – О да. Разбил наголову. Несколько дней назад он покинул Кипр, и я думал, что он напра-вился в Египет. «Нет, – подумал Цезарь, искоса наблюдая за Ганимедом, – этот человек действительно не знает, где сейчас находится мой старый друг и противник. Тогда где же Помпей? Может быть, его тоже послали к тому ручью в семи милях от гавани Эвноста и он поплыл дальше в Киренаи-ку?» Он вдруг остановился. – Очень хорошо. Кажется, мне придется применить власть родителя в отношении этих глупых детей и попытаться примирить их. Поэтому ты пошлешь двух курьеров в Пелузий. Од-ного к царю Птолемею, другого к царице. Я требую, чтобы они оба явились сюда, в их соб-ственный дворец. Это ясно? Ганимед смутился. – С царем я не предвижу никаких трудностей, Цезарь, но царица сюда не поедет. Как только она появится, толпа набросится на нее. – Он презрительно вздернул верхнюю губу. – Любимое занятие александрийской толпы – рвать на куски неугодных правителей. На рыночной площади, где много места. – Он кашлянул. – Должен добавить, Цезарь, что и тебе ради собственной безопасности никуда не надо бы выходить. Город сейчас во власти смутьянов. – Хорошо, Ганимед. Делай, что можешь. А теперь, если не возражаешь, я бы попросил по-казать мои комнаты. И проследи, чтобы моих солдат хорошо накормили. Естественно, я заплачу за каждую каплю, за каждую крошку. Даже по вашим теперешним ценам. – Итак, – сказал Цезарь Руфрию за поздним обедом в своих новых апартаментах, – мне по-ка ничего не удалось узнать о судьбе бедного Магна, но я боюсь за него. Ганимед ничего о нем не знает, однако я не доверяю этому человеку. Если другой евнух, Потин, стремится править через малолетнего Птолемея, то почему бы Ганимеду не делать ставку на Арсиною? – Конечно, они поступили с нами низко, – заметил Руфрий, оглядывая помещение. – Су-лили хоромы, а поместили в лачуги. |
