|
По сравнению с ним остальные ее черты неплохи: полные, но не избыточно, губы, хорошие скулы, овал лица с твердым подбородком. А вот глаза красивы. Очень большие, широко открытые, с темными ресницами под темными бровями. Радужная обо-лочка как у льва – золотисто-желтая. У кого же он видел такие? Ну конечно, у отпрысков Мит-ридата Великого! Она же как-никак его внучка. Но роднят ее с ним одни лишь глаза. Все Мит-ридаты крупные, с германскими носами и желтыми волосами. А у нее волосы светло-каштановые, закрученные жгутами от лба к затылку, как полосы на арбузе, и свернутые в тугой небольшой узел. Кожа приятная, темно-оливковая, такая прозрачная, что сквозь нее видны голубые вены. Белая лента-диадема охватывает голову. Единственное свидетельство ее царского звания. В остальном – никаких украшений. Платье простое, желто-коричневое, в греческом стиле. Клеопатра тоже пристально разглядывала его, явно удивленная. – И что же ты видишь? – спокойно спросил он. – Большую красоту, Цезарь, хотя я думала, что ты смуглый. – Есть светлые римляне, есть совсем белокожие, есть смуглые, есть рыжеволосые и вес-нушчатые. – Так вот откуда ваши прозвища – Альбин, Флавий, Руф, Нигер? А голос замечательный! Низкий и мелодичный. Словно она не говорит, а поет. – Ты знаешь латынь? – спросил он, удивившись в свою очередь. – Нет, у меня не было случая выучить ее. Я говорю на восьми языках, но все они восточ-ные. Я знаю греческий, древнеегипетский, демотический египетский, иврит, арамейский, араб-ский, индийский и персидский. – Ее кошачьи глаза блеснули. – Может быть, ты обучишь меня латыни? Я очень способная ученица. – Сомневаюсь, что у меня будет время, дитя, но если ты хочешь, я пришлю тебе учителя из Рима. Сколько тебе лет? – Двадцать один год. Я на троне уже четыре года. – Пятую часть твоей жизни. Да ты ветеран. Сядь, пожалуйста. – Нет, тогда я не смогу хорошо тебя видеть. Ты очень высокий, – сказала она, глядя на него сверху вниз. – Да, как галлы и германцы. При надобности я мог бы, как в свое время Сулла, сойти за кого-то из них. А что с твоим ростом? Ведь твои родичи высокие. – Отчасти я унаследовала свой маленький рост. Мать моего отца – набатейская принцесса, но она не была чистокровной арабкой. Ее бабушкой была парфянская принцесса Родогуна – это другая кровная линия рода царя Митридата. Говорят, что парфяне низкорослые. Но моя мать винила в этом болезнь, которой я переболела еще ребенком. Поэтому я всегда думала, что Гип-попотам и Крокодил вобрали мой рост в себя через ноздри, как они делают это с рекой. Губы Цезаря дрогнули. – С рекой? – Ну да, во время гибельного разлива. Таверет-Гиппопотам и Собек-Крокодил вбирают в себя воду Нила ноздрями, не давая ему разливаться. Они делают это, когда сердятся на фарао-на, – объяснила она совершенно серьезно. – Поскольку ты фараон, скажи, почему они сердятся на тебя? Нил не выходит из берегов уже два года, как я понимаю. Клеопатра застыла в нерешительности. Потом отвернулась, немного походила по комнате и вдруг возвратилась на место и встала прямо перед Цезарем, покусывая нижнюю губу. – Дело очень важное, – сказала она, – поэтому я не вижу смысла хитрить с тобой в жен-ской манере. Я надеялась, что ты внешне непривлекателен – в конце концов, ты уже стар – и потому не отвергнешь меня, хотя я и некрасива. Но я вижу, что слухи верны и что ты можешь получить любую красавицу, несмотря на преклонный возраст. Цезарь склонил голову набок, его серые непроницаемые глаза потеплели. Нет, их согрело вовсе не вожделение, он просто наслаждался общением с ней. Она выходила с честью из очень сложных для себя ситуаций: убийство сыновей Бибула, восстание в Александрии; несомненно, были и другие кризисы. |
