|
– Этой войне нет конца. – В голосе главного судьи звучала неподдельная усталость. – Если царь будет с нами, мы сможем через него вести перего-воры о мире, прежде чем город перестанет существовать. Корабли гибнут, торговля совсем раз-валилась… – Ты можешь вести переговоры со мной, Гермократ. – Я отказываюсь вести переговоры с царицей зверей, предательницей Македонии! – Македония, – сказала Клеопатра тоже устало, – это страна, где никто из нас не бывал на протяжении многих поколений. Пора вам перестать называть себя македонцами. Вы – египтяне. – Нет, никогда! – сквозь зубы сказал Гермократ. – Отдай нам царя Птолемея, который чтит свою родословную. – Аполлодор, немедленно приведи к нам царя. Малолетний царь, одетый как македонец, в шляпе и диадеме, явно порадовал Гермократа, и он снова упал на колени, чтобы облобызать монаршую руку. – О, твое величество, твое величество, ты нам нужен! – простонал он. После того как шок, вызванный отлучением от Феодота, прошел, Птолемей оказался в об-ществе младшего брата Филадельфа и с ним нашел выход своей молодой энергии, что понрави-лось ему намного больше, чем знаки внимания, оказываемые Феодотом. Смерть Помпея Вели-кого толкнула Феодота на преждевременное совращение мальчика, которое, с одной стороны, заинтриговало его, а с другой – вызывало отвращение. Хотя Птолемей провел с Феодотом – близким другом отца – всю свою жизнь, он всегда смотрел на воспитателя как на весьма непри-ятного старика. Некоторые вещи, которые Феодот проделывал с ним, были приятны, но не все, и к тому же мальчику не доставлял удовольствия сам их исполнитель – с обвисшим телом, чер-ными гнилыми зубами и противным запахом изо рта. Половые трансформации на поведении юного Птолемея пока никак не сказались, его воображение все еще занимали колесницы, армии и сражения, где он представлял себя генералом. Так что когда Цезарь убрал Феодота, маленький Филадельф стал товарищем Эвергета по играм в войну. И такая жизнь была по душе им обоим. Они бегали по дворцу и вокруг него, издавая воинственные вопли, вели разговоры с легионера-ми, которых Цезарь расставил охранять территорию, слушали их рассказы о грандиозных сра-жениях в Длинноволосой Галлии. Птолемей узнал такие черты Цезаря, о которых он и не подо-зревал. Таким образом, хотя он редко видел Цезаря, он перенес свое восхищение военными героями на этого правителя мира, наслаждаясь зрелищем мастера стратегии, выставлявшего ду-раками его александрийских подданных. И теперь с подозрением уставился на Гермократа. – Я вам нужен? Зачем? – Ты наш царь. Нам нужно, чтобы ты был с нами. – С вами? Где? – На нашей части Александрии. – Ты хочешь сказать, что я должен покинуть дворец? – Твое величество, у нас для тебя есть другой дворец. В конце концов, тут твое место заня-то Цезарем. Нам нужен ты, а не твоя сестра Арсиноя. Маленький царь засмеялся. – Ну, это меня не удивляет! Арсиноя – заносчивая сука. – Именно, – согласился Гермократ и повернулся к Цезарю, а не к Клеопатре. – Цезарь, можно нам забрать нашего царя? Цезарь отер пот с лица. – Да, главный судья. Птолемей громко заплакал. – Нет, я не хочу уходить! Я хочу остаться с тобой, Цезарь! Пожалуйста, не отправляй меня с ними! – Ты – царь, Птолемей, и ты можешь быть полезным твоему народу. Ты должен идти с Гермократом, – слабым голосом сказал Цезарь. – Нет-нет! Я хочу остаться с тобой! – Аполлодор, выведи их обоих, – приказала Клеопатра, которой все это надоело. Плачущего и протестующего царя увели. – Что они затевают? – хмуро вопросил Цезарь. В своих новых апартаментах в нетронутом войной красивом доме на территории Серапей-она Птолемей продолжал безутешно рыдать. |
