|
Риму же придется как-нибудь прожить без старших магистратов, довольствуясь лишь институтом плебейских трибунов. После этого он больше в Рим не писал, считая, что его вошедшая в поговорку удача огра-дит город от неприятностей, пока он сам там не появится и лично не разберется во всем. Анто-ний, несмотря на буйную юность, оказался способным малым. Он справится. Он получил под руку политически стабильное государство с нормально функционирующей экономикой. Но по-чему, почему только Цезарю по плечу приводить все в порядок? Разве другие не могут отда-литься от круга насущных проблем на достаточное расстояние, чтобы обозреть его целиком, чтобы видеть не только личные перспективы и блюсти не только свои интересы? Взять, напри-мер, Египет. Ему совершенно необходим устойчивый трон, с заботливым и просвещенным пра-вительством, над которым не властна толпа. Поэтому Цезарь и останется здесь, возможно надолго. Он просто обязан разъяснить царице Египта, как нужно править страной и как обеспе-чить, чтобы эта земля никогда больше не становилась убежищем для римлян-ренегатов, а также втолковать александрийцам, что постоянная смена Птолемеев ничего для них не меняет, что им надо жить, ориентируясь только на Нил, на цикличность разливов этой могучей реки, принося-щей то хорошие времена, то плохие. Болезнь иссушила Цезаря, отказываясь оставить его. Она была очень серьезной. В резуль-тате он совсем исхудал. Это он-то, в ком никогда не было ни грамма лишнего веса! В середине февраля, несмотря на его протесты, Клеопатра привезла из Мемфиса жреца-врачевателя Хапд-эфане. В конце концов, надо как-то лечиться. – Твой желудок сильно воспалился, – сказал врачеватель на ужасном греческом. – Един-ственное лекарство – жидкая каша из ячменного крахмала, смешанная с отваром специальных трав. Ты должен питаться этим хотя бы месяц, а там поглядим. – Я буду есть все, в чем нет печени и яиц в молоке, – тут же согласился Цезарь, вспомнив прописанную Луцием Тукцием диету, которая чуть не свела его в могилу, когда он болел маля-рией и прятался от Суллы. Строго питаясь одной лишь жидкой кашей, Цезарь быстро пошел на поправку и стал наби-рать вес. В первый день марта, получив письмо от Митридата Пергамского, он ощутил такое волне-ние, что даже несколько ослабел. Однако теперь болезнь не затуманивала его разум, и он мог с прежней ясностью схватывать все. Ну вот, Цезарь, я и дошел до Иеросолимы, еще называемой Иерусалимом. Набрал тысячу кавалерии у Деиотара в Галатии и получил из Тарса, от Марка Брута, один весьма неплохой легион. С северной Сирии взять было вроде бы нечего, но, кажется, еврейский царь без царства Гиркан испытывает к царице Клеопатре при-язнь. Он выставил три тысячи великолепных солдат-евреев и отправил меня дальше на юг в компании своего друга Антипатра и его сына Ирода. Через два рыночных интервала мы надеемся дойти до Пелузия, где, по уверениям Антипатра, соединимся с армией царицы Клеопатры, стоящей лагерем возле Касиевой горы. В армии этой одни евреи и идумеи. Тебе лучше, чем мне, известно, где нас может подстеречь враг. Я узнал от Иро-да, очень деятельного и умного молодого человека, что Ахилла увел свою армию из Пелузия несколько месяцев назад, чтобы воевать против тебя в Александрии. Но Антипатр, Ирод и я все равно опасаемся болот и проток Дельты Нила. Кампания мо-жет развернуться и там, и мы не хотим в нее ввязываться самостоятельно, без каких-либо директив от тебя. Поэтому мы в Пелузии остановимся и будем ждать твоих указаний. На понтийском фронте дела обстоят неважно. Гней Домиций Кальвин с вой-ском, которое ему удалось набрать, встретил Фарнака у Никополя в Малой Армении и был разгромлен. Ему не оставалось ничего другого, как отступить на запад, к Вифинии. Если бы Фарнак последовал за ним, Кальвину пришел бы конец. Но Фар-нак предпочел остаться в Понте и в Малой Армении, где учинил настоящий погром. Его жестокость не знает границ. |
