Внешность имел впечатляющую. Про его лицо я уже упомянул, сквозь обильную растительность торчал нос с заметной краснотой и грязными точками. Цепкие, пронзительные глаза изучали меня, словно просвечивали рентгеном. В них чувствовался незаурядный интеллект.

На незнакомце была странная одежда то ли из мешковины, то ли из дерюги, она походила на балахон или рясу.

– Я – аббат, – сказал он, угадав мои мысли. – Вернее, бывший аббат. Сейчас я никто и звать меня никак.

Я намеревался представиться, но он опередил меня:

– Вы – Билл Саттер. Федеральный агент. Во всяком случае, так вы представились нашим… э-э, хозяевам, назовём их так.

– Откуда это вам известно?! – изумился я.

Он улыбнулся, явно довольный собой:

– Слышал ваш допрос.

– А как?

Аббат показал на стены и я на них увидел несколько люков, кроме того, ещё открытого, через который сюда попал я.

– У меня прорыты ходы не только к вам, потому я имею доступ и к другим местам, которые и посещаю. Смотрю, слушаю всё происходящее там.

Я не мог поверить своим ушам:

– Даже прорыть один тоннель – неимоверно трудоёмкая и длительная задача, а уж несколько. Просто чудо!

– Времени у меня в избыток, я здесь сижу уже почти тридцать лет.

– Тридцать лет? С ума сойти! Этого не может быть!

– Может, всё может быть и происходит, в нашем мире.

– И за что же они вас держат здесь? Чем вы так провинились?

Аббат порылся где-то за пазухой и достал кусок пергамента:

– Они хотят получить вот это.

– Пергамент? Старинный, судя по всему.

– Ещё бы! Ему лет двести с лишком.

– И что же в нём такого особенного.

Аббат тихо рассмеялся:

– Ничего особенного, совсем ничего. Если не считать указанные координаты места, где зарыт клад.

– Клад?

– Да, клад. И этот клад всем кладам – клад Чезаре Спада. Там золото, серебро, драгоценные камни, всевозможные дивные украшения старинных мастеров. Трудно даже оценить его стоимость. Думаю, порядка десятка миллиардов долларов.

– Неужели так много?! – воскликнул я, потрясённый названной чудовищной суммой.

– Не меньше. Тем более, многие находящиеся там изделия уникальны, как произведения искусства они не имеют цены. Бесценны!

– Простите, и вы показываете этот пергамент мне? Не боитесь, что я могу отобрать его у вас или сообщить о нём тем, кто его добивается?

– Не боюсь. Наоборот, я предлагаю его вам, – заявил аббат, пристально глядя на меня. От его взгляда по моему телу пробежали мурашки.

– Предлагаете просто так? Ничего от меня не требуя?

– Почти ничего, – закивал аббат. – Только расскажите о себе всю правду: кто вы, зачем здесь, для чего?

От его слов повеяло холодком. Пронеслась мысль: «Могильным холодком». Вслух же я произнёс:

– О себе я всё рассказал этим… ну, тем, кто меня допрашивал. Вы всё слышали.

– Нет, я слышал только то, что вы сочли нужным рассказать, не более. А вы очень многое утаили… – тут аббат потряс меня, назвав моё настоящее имя, которое не только ему, а вообще никому знать не положено, кроме узкого круга лиц. – Говорите, иначе вы поплатитесь жизнью!.. – Теперь он назвал меня кличкой, известной ещё меньшему числу лиц, чем имя.

– Вы не аббат! Кто вы? – ошарашенно молвил я.

Он бросился на меня, и между нами завязалась яростная схватка.