– Входите, – позвала я.

– Без никого! – добавила Мариолька.

Тут же загремели замки, защелкали задвижки, и дверь распахнулась. В камеру влетела миниатюрная блондинка. Не потому, что ей так хотелось к нам, а потому, что ее втолкнули двое спецназовцев, которые вскочили следом.

Мы схватились за дверь, чтобы закрыть ее как можно быстрее, но было уже поздно. Они ворвались в камеру сразу за тюремным психологом. Были похожи на волонтеров, приходящих в детские больницы в костюмах персонажей из «Звездных войн». Один был довольно коренастым, другой чуть ниже ростом и худее. На них было около сотни килограммов железа и снаряжения. Из-за масок не было видно даже глаз.

– Вы должны были зайти одна! – крикнула я.

– Я ничего подобного не утверждала, – ответила она.

– Но это следовало из контекста.

– Они для моей безопасности.

– А что может с вами случиться?

– Вы же пытали надзирательницу. Она выла от боли.

Спецназовцы из опергруппы «Антанта» стояли и смотрели на нас. Было как-то неловко. У нас не было даже кусочка творожника, чтобы их угостить.

– А вот и мы, – усмехнулся тот, что повыше. – И что? Яйца нам оторвете?

– Это и есть бунт? – спросил тот, что пониже. – Две телки и старушка?

Мариолька улыбнулась, согнула ногу и отставила задницу, как тогда, когда показывала ее мне.

– Просто две телки, – ответила я. – Надзирательница не принимает участия в бунте. К тому же она вовсе не такая старая. Просто устала, да и освещение так себе.

Они переглянулись.

– Что вас так удивляет? Мы с приятельницей как раз собираемся приступить к программе для ягодиц. Как она называется? Бразильская попка.

Они рассмеялись.

– Откуда ты знаешь такие названия? – спросила Мариолька.

– Эта программа была в клубе для пенсионеров, но туда записались только мужчины, поэтому я не ходила.

– Ладно, дамочки, заканчиваем эту неразбериху, – сказала психолог, прячась за спинами вооруженных громил.

– Все спокойно выходим из камеры, – сказал тот, что повыше. – Чтобы нам не пришлось применять силу.

В жизни бывают моменты, когда очень хочется размозжить одну или две чугунных головы. Даже если это нелегко, чугун он и есть чугун. Не стоит сдаваться и опускать руки перед лицом трудностей.

– Раз уж зашла речь о силе, то, может, вы на что и сгодитесь? – спросила я. – Вы не выглядите очень уж сильными, но, может быть, вдвоем справитесь.

Они переглянулись.

– Что конкретно надо сделать? – спросил тот, что пониже.

– Мы вязали крючком… – начала я, и тут оба рассмеялись. – Мы вязали крючком, и как-то так получилось, что один из крючков выскользнул и неудачно застрял в плексигласе между прутьями.

– То есть как?! Где?! – Оба хохотали, глядя на проволоку, застрявшую между прутьями.

– Ладно, забыли, – сказала я обиженно. – Мы сами справимся.

– Вы ни с чем не справитесь, потому что вас посадят в карцер за организацию бунта, – сказал тот, что покрупнее. – Мы уберем проволоку, потому что она не может торчать в решетке. Это незаконно. И закончим этот цирк. Не будем терять времени.

Он небрежно махнул рукой другому, показывая, что тот должен выполнить работу. Мы освободили проход, потому что с шестью людьми в двухместной камере, где и так ежедневно находятся четверо, особо не развернешься.