— Ну и чей же?

— Джона Фосдика, или Лютера Маккинли. Он преследовал нас с самого начала этой истории, а мы с ним так ни разу и не столкнулись. Но я велел вам не разговаривать, а сам разболтался. Вот проклятое место!.. Эй, вы, бросьте!

Последние слова были адресованы не Ноксу. Свернув, они увидели очередную, более просторную нишу с полом, возвышающимся над водой всего на один фут. На заднем плане виднелось нечто вроде вращающегося мельничного колеса, а на переднем — две человеческие фигуры.

Одна из них, несомненно, была жива; вторая — в лучшем случае без сознания. Джуди Нокс лежала лицом вверх на усыпанном соломой полу — глаза ее были закрыты, а лицо имело оттенок воска. Стоя на коленях возле Джуди и спиной к вновь прибывшим, вторая фигура подняла стрелу с четырьмя остриями, готовясь нанести удар. Нокс не мог видеть лица убийцы, но знал, кто это.

— Бросьте стрелу! — крикнул лейтенант Спинелли. — Бросьте, говорят вам, не то…

Убийца, словно не слыша, взмахнул стрелой. Лейтенант выстрелил.

Треск полицейского револьвера заглушил мощный удар грома, отозвавшийся гулким эхом.

Железная стрела со звоном упала на пол. Пуля угодила убийце под левую лопатку. Рухнув лицом вниз поперек ног Джуди, жертва меткого выстрела лейтенанта Спинелли осталась лежать на краю пола, уронив в воду голову и руки.

— Займитесь вашей женой, — посоветовал детектив. — Убийце уже ничем не поможешь.

Это было чистой правдой. Шляпка и очки, свалившись в канал, вскоре ушли под воду. Из раны в спине текла струйка крови. Пуля попала в сердце Элизабет Харкнесс.

Глава 20

КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ

Вечером в воскресенье, 25 апреля, сцена театра «Маска» изображала кухню фермерского дома в Нью-Гэмпшире, где происходит первый акт «Ученика дьявола», премьера которого была назначена на завтра. На сцене при ярком освещении собралась группа людей, участвующих в последнем действии неофициальной пьесы.

Доктор Гидеон Фелл восседал на диване со своей длинной трубкой. Филип и Джуди Нокс поместились на стульях с длинными спинками из того же гарнитура. Необычно молчаливый Бэрри Планкетт и более робкая, чем всегда, Энн Уинфилд присели на край стола возле декоративного камина. Лейтенант Спинелли мерил шагами сцену, иногда отпуская замечания.

— Меня с самого начала сбили с толку, — сообщил он, — слова маэстро, что женщина не могла совершить это преступление.

— Прошу прощения, сэр, — вежливо возразил доктор Фелл. — Вы заявили о готовности держать пари, что ни одна женщина не могла выстрелить из этого арбалета, а я ответил, что согласен без всякого пари. Но все дело в том, что арбалет не использовали в качестве оружия.

— Однако мы слышали звук выстрела! — воскликнул Бэрри Планкетт.

— На спуск нажали, возможно, через полминуты после убийства. Как я постараюсь объяснить, это было частью изобретательного плана. Чтобы разобраться в убийстве Марджери Вейн, леди и джентльмены, мы должны уяснить, что никакой арбалет не был и при данных обстоятельствах не мог быть использован в качестве орудия преступления.

— Почему?

Доктор Фелл затянулся погасшей трубкой.

— Насколько я понял, судья Каннингем прочитал двоим из вас небольшую лекцию об арбалетах. Удивительно, что он не заметил погрешности в первоначальной версии, хотя сам подчеркивал мощную ударную силу арбалета. Вы, лейтенант, оказались очень близки к истине, когда сказали, что убийца не мог проскользнуть в ложу и выстрелить в спину Марджери Вейн, так как выстрел с такого короткого расстояния превратил бы ее в кровавое месиво, какого вы не видели со дня высадки в Нормандии в 44-м году.