Уж как немило мне было княжича Свирского видеть, а куда ж от него денешься? Не выгнать же. Поди тоже староста, иначе с чего бы спозаранку вставать и сюда тащиться?

Прочие некроманты рядом со мной подвоха от шляхтича мoлодого ждали. И вот даже познакомиться толком не успели, а все заодно мы были – супротив всех прочих студиозусов.

– Не бывает утро добрым, – отвечаю я неласково и отодвигаюсь подальше. А то уж больно близко ко мне принцев друг подбирается. Всякий страх растерял! – И видеть тебя, княжич, мне не в радость. Шел бы ты своей дорогой. От греха подальше.

Сощурился княжич Свирский насмешливо, глазом зеленым сверкнул… и прочь идти даже не подумал. Напротив, уселся рядом, Калету задом потеснив. Ну словно так и надо!

Я поглядела на то с великим удивлением и даже спервоначалу слов подходящих не нашла. Потому что их и быть не могло!

И ведь не только я и другие некроманты на Свирского недоуменно уставились – прочие старосты тоже глазам поверить не могли.

– А что ж так не мил тебе, а, панна? Неужто потому что рыҗий? – продолжил Свирский языком трепать да глядел при этом пристально этак.

Проспорил он кому то, что ли? С чего бы княжичу молодому со мной заговаривать по собственному желанию? Не глянулась же я ему в самом деле?

– А всем ты мне нехорош, – отвечаю да этак с холодком. Чтобы точно отморозился.

Посмеивается Свирский, а сам все смотрит и смотрит. Что ж ему так лицо мое покоя не дает! И сидит еще близехонько, ажно не по себе!

– Так я же ничего ещё и не сделал!

Вот сказанул – так сказанул.

– Я что, дожидаться буду?!

Тут уж княжич совсем со смеху покатился, чем вызвал во всех великое недоумение. У меня самой не вышло понять, что же его так развеселило. Да и не только я смутилась.

Тут бы и дальше беседа преглупая продолжилась, поди, однако, боги смилостивились – пан ректор вошел.

Был глава Αкадемии лицом черен и взглядом молнии метал – да все на нас, старост. То ли просто от избытка чувств, то ли из за того, что и в самом деле кто то провинился.

Подошел Казимир Габрисович к кафедре, оперся на нее тяжело и говорит:

– Ну утра доброго, что ли, студиозусы.

Разглядел среди прочих ректор Бучек и меня. А как разглядел – так и молвит:

– Панночка Лихновская. И ты тут, что ли?

Вздохнула я и отвечаю честно:

– Я не хотела. Заставили меня.

А ну как не пожелает профессор Бучек мое лицо видеть лишний раз и отошлет? Как бы славно вышло!

– Ну раз заставили так и заставили. Будешь тогда старостой, – все мои надежды пан ректор разрушил. Никакого жалости к девице!

Εще и Свирский рядом сидит, хихикает премерзко. Не согнали его до прихода магистра Бучека – так подле меня и остался.

– Панове с факультета боевой магии, – тут же начал пан ректор, уставившись туда, где и сидели те самые означенные панове. Студиозусы названные как то смутились разом, потупились… И ведь молодцы один к однму – косая сажень в плечах и морды у всех суровые.

А Свирский сделал вид, мол, не оттуда он, никакой не боевой маг.

– От градоправителя пришла грамота…

Смолк тут Казимир Габрисович, поди, драматизму нагонял. Да ещё брови хмурит сурово, чтобы уж точно страх охальников до печенок пробрал.

Замерли все – на ректора глядят и кары неминуемой ждут. Даже те, кто и не учился на боевой магии.

Покосилась я на принцева сотоварища – вид у него был на диво невинный.

– Вчера за полночь студиозусы с факультета вашего в город выходили. Там в корчме напились до состояния скотского и морды обывателям били без меры.