|
И это касается не только ситуации со мной. Работа, учеба, — да все в его жизни было непросто, все было преодолением, все было как будто вопреки, и всего, что имел, он достиг сам. И с тем же рвением, с каким строил свою жизнь, он ломал и перекраивал ее сначала из-за меня, а потом из-за травмы Влада. Ведь по сути, он слил абсолютно все, что имел, и ни разу с тех пор не пожалел об этом. Ни словом не обмолвился, как же так. Ни намека на сомнения я не видел у него в глазах. Он прет, как танк. Он как машина, заведенный механизм, для которого не важны обстоятельства. То есть, он привык жить в комфорте, в большой квартире с кучей всяких гаджетов, он любит пить шампанское по утрам и ужинать в дорогих ресторанах, а тут же у нас совершенно другие условия, но его это не парит. Даже меня парит, и я иногда ною, а он как будто не замечает ничего — только движется к намеченной цели сквозь любые преграды.
Сегодня Андрей говорит мне, что останется с Владом допоздна, а я решаю пригласить Юлю на ужин. — Дай мне немного денег? — прошу. — Только не строй напрасных надежд, — отец лезет в задний карман джинсов, где у него всегда лежит несколько купюр. — Да ладно уж, — пожимаю плечами, — Просто сходим, посидим… — Она уже согласилась? — он, по-моему, ко всей этой истории относится даже серьезнее, чем я сам. — Угу, — киваю. — Только не провоцируй, — предупреждает, — и не компрометируй ее. — Да ты что! — перебиваю. — Я же просто посидеть, так… — Юр, тебе семнадцать. Ты крутой парень, но ты в чужой стране, не забывай об этом. Я понимаю и снова киваю. С Юлей все понятно. Она непреступна и так при этом мила, открыта и жизнерадостна, что меня аж передергивает каждый раз от ее улыбки. Мы сидим в кафе неподалеку от нашего дома и болтаем уже второй час. Юля в восторге от Андрея. А вот от меня как-то она совершенно не в восторге. То есть, все нормально, но с чего бы ни начался разговор, он всегда с Юлиной подачи приходит к отцу. — А я тебе нравлюсь, Юль? — спрашиваю, окончательно осмелев и решив, что терять мне все равно нечего. — В смысле, Юр? — не понимает она и снова расплывается в улыбке. — Ну, хоть в каком-нибудь смысле, — говорю. — Ты меня прямо в неловкое положение ставишь, — смущается она и опускает на секунду глаза. — Ты очень хороший парень… Вот, с этих именно слов начинаются все самые фиговые разговоры. — Симпатичный, умный, — продолжает она. — С тобой очень интересно, правда! — А если бы мне было не семнадцать, а больше, я бы тебе мог понравиться? — Перестань! — Просто ты мне очень нравишься… — Ты мне тоже, — она растягивается в улыбке. И все бы было ничего, если бы улыбка эта не была такой, словно Юля смотрит на младенца, обоссавшего штаны, и это так мило, потому что он такая кроха! В итоге, Юля сводит все к невинной шутке и недопониманию и, видимо, чтобы закрепить материал, платит за ужин сама, объясняя это тем, что «ну откуда у меня могут быть деньги, я ведь даже несовершеннолетний». |
