- Добью до инвалидности третьей группы.

- Этот - добьет, - подтвердил Кузьминский.

- Что вам от меня надо? - жалобно просил Варицкий.

- Опять двадцать пять! - огорчился Кузьминский, и Сырцов заговорил быстро и монотонно, в ритме и тональности рэпа:

- Имечко, имечко, можно и фамилию. Быстренько, Тоша, быстренько, голубок, быстренько, тварь ползучая, быстренько, гнида паскудная. Хозяин кто, нынешний твой хозяин?

Слова эти были страшнее побоев. Пропадать так пропадать. Только не сейчас.

- Роберт. Роберт Феоктистов.

- Летчик, - не удивился, а, скорее, удовлетворился Сырцов.

- А ты, дурочка, боялась, - ободрил сына министра Кузьминский. - Ну а теперь надевай штанишки.

* * *

Поломал-таки свое неукоснительно исполняемое дневное расписание Марин. Даша с Анной были так очаровательны! Они попели ему своими драгоценными голосами, и столь великодушный, бескорыстный с их стороны жест не мог остаться без столь же великодушного и бескорыстного ответа. Растроганный Борис Евсеевич рассыпался в словах и комплиментах, заверяя прелестницу, что век бы так сидел.

- Но это же не входит в ваше расписание, - тихо пошутила Дарья.

- Не входит! - восторженно согласился Борис Евсеевич. - И к черту расписание!

- Какой лихой! - засмеялась Анна и, будучи деловой женщиной, озабоченно осведомилась: - И во сколько обойдется тебе твоя лихость?

В ответ Марин, начитавшийся Карнеги (или, может, Паркинсона), назидательно ответствовал:

- Плох тот руководитель, в отсутствие которого начинает сбоить отлаженная машина. - От себя же добавил: - А я - хороший руководитель.

- Тогда руководи, - подначила Анна.

Руководящее указание Марина было просто, как все гениальное:

- По кабакам и прочим злачным местам!

- Но я же не одета... - жеманно посопротивлялась Дарья.

- Если бы... - подчеркнуто огорчился находчивый Борис Евсеевич. - К сожалению, вы одеты, и утешает лишь одно: одеты вы чудесно.

- Не шибко богатая выдумка, Боб, но что с тобой поделаешь, - сказала Анна и пошла переодеваться.

Анна установила личный рекорд, ибо через пятнадцать минут, в темной юбке, в легком свитере под сереньким, очень дорогим пиджачком, удачно подкрашен ная и тщательно (грива дыбом) причесанная, она вошла в комнату:

- Поехали.

Охранник в изысканной униформе и шофер в ливрее послушно стояли у неохватного взглядом маринского лимузина. При виде привычно свободной барственной троицы они, распахнув автомобильные дверцы, старательно и одновременно поклонились.

Марин никак (виделись уже) на поклон не отреагировал, а дамы рассеянно и приветливо поздоровались:

- Здравствуйте! Здравствуйте!

Все трое устроились в заднем салоне. Шофер повернулся к ним (стекло пока еще было опущено) и бойко спросил:

- В офис, Борис Евсеевич?

- В Шереметьево. У нас там рейс через пятнадцать минут.

- Мы же по кабакам собрались, - сказала к радости Бориса Евсеевича наконец-то по-настоящему удивленная Анна.

- По кабакам, - лукаво подтвердил Марин. - А что, в Питере кабаков нет?

...Их встретил на входе в аэропорт некто в небесно-голубом с золотом местный начальничек, не самый главный, конечно, но все-таки. Он поздоровался, ошарашенно и в ликовании узнав звезд, помог дамам выйти из машины, интимно поторопил дорогих гостей:

- Поспешим, друзья мои. Посадка уже заканчивается,- и твердо зашагал впереди.

Анна спросила вполголоса:

- Когда ж ты успел позвонить, Боб?

- Из твоего сортира. По мобильному, - торжествующе поведал Марин, чтобы сюрприз получился.

- Ай да сюрприз из сортира! - захохотала Анна.

Через час их встречали в Пулково. Еще один в небесно-голубом.