- Жопа-соловей - это ты про себя? - простодушно удивился Сырцов.

- Это почему ж? - в свою очередь, не успев как следует оскорбиться, удивился Летчик.

- Попердываешь да заходишься в соловьиных фиоритурах, - доходчиво объяснил Сырцов.

- Тяжеловесно, но ничего, - одобрил полемический дар пленника Летчик. - Но ты, хоть и знаешь слово "фиоритура", бездарно проиграл. Не помог тебе культурный багаж.

- В дымину пьяный, но сообразительный Тоша после нашего ухода вмиг отрезвел и тотчас предупредил любезного друга? - спросил Сырцов. - Ну да, я проиграл. Но и ты не выиграл. Да и что ты можешь выиграть?

Летчик не стал возражать. Он ласково предложил:

- Смотри на Москву, Жора. Тебе осталось два с половиной круга.

Они были на самом верху. Во все стороны за горизонт раскинулся бесконечный и бессмертный город. Сверкающими лучами сбегались к центру древние улицы, тяжелым блеском светились многочисленные уже золотые купола храмов, самодовольно пронзали тучи шпили высотных домов, островом Буяном возвышался Кремль...

- Ты - наглый и невежественный завоеватель, - сказал Летчик. - А я коренной москвич, который, как всякий настоящий москвич, без Москвы жить не может...

- ...и каждую ночь любуется ею с колеса обозрения, - продолжил за него Сырцов. - Какой ты настоящий москвич! Ты - гнусный и подлый убийца, Летчик.

Сырцов сказал это небрежно, почти между прочим. И в полумраке было видно, как заиграли тонкие ноздри породистого носа велеречивого убийцы. Летчик вздохнул, недоуменно посмотрел на "кольт" в своей правой руке и спросил:

- На легкую смерть надеешься, мусор? Не будет тебе легкой смерти!

- Кто ж на смерть надеется? - удивился Сырцов. И нахально: - Я на хорошую жизнь надеюсь!

Они завершили первый круг и пошли на второй.

- И зря. Зря надеешься. - Блатной накат гнева испарился, и Летчик купался в садистском удовольствии. - Сегодня я кончу тебя. Но не огорчайся, ты недолго будешь на том свете в одиночестве. Скоро мы с Володей Демидовым отправим вслед за тобой и Смирнова, и Казаряна, и Кузьминского, и журналиста этого, Спиридонова. Всю вашу шарагу.

- Ты Лидию Сергеевну Болошеву забыл, - холодно подсказал Сырцов.

- И Лидию Сергеевну Болошеву, - согласно присоединил к списку обреченных единственную женщину Летчик.

- А что потом? - спросил Сырцов. - После того, как вы с Володей Демидовым нас всех закопаете?

Первый раз вслух произнес имя и фамилию своего бывшего коллеги и бывшего приятеля Георгий Сырцов. Менее года тому назад Владимир Демидов перестал быть майором милиции и приятелем Сырцова. Теперь он - дружок злодея в беспределе.

Феоктистов думал. Действительно, а что потом? Что потом, когда упьется кровью ненависть? Что потом, когда уйдет все сжигающее желание исполнить страстно задуманное? Что потом, когда исчезнет черная цель в его черной жизни?..

- Тебя меньше всего должно интересовать, что будет потом, потому что твоего "потом" уже нету.

- Я не о себе, я о тебе.

- А я о тебе. Смотри на Москву. Тебе осталось полтора круга.

Они опять были на самом верху. Сырцову уже не хотелось смотреть на любимый город. Он умело сплюнул за низкий борт кабины и затаился, дожидаясь, когда плевок достигнет асфальта. Дождался. Внизу звонко шлепнуло. Сырцов повернулся к Летчику и, опять намеренно его заводя, посочувствовал:

- Не получается хорошей беседы, да, Летчик? А какой прекрасный спектакль задумывался недоучкой-режиссером!- На слово "недоучка" Роберт дернулся, но промолчал, лишь судорожно улыбнувшись. Сырцов продолжил: Перед дрожащим от ужаса нич тожеством сверхчеловек, бесстрашно поправший все человеческие и божеские законы, говорит о своем счастье одиночества, о безмерной власти над суетным миром, о презрении к смерти, от страха перед которой трепещет у твоих ног жалкий недочеловек.