Он вновь затаился за своим укрытием, когда пушечный огонь возобновился, теперь уже на корме. Снаряды рвались на палубе, и куски обшивки летели повсюду. Один осколок, пробив полу его пиджака, проделал в ней рваную дыру. Теперь басовитое рыкание пушки и легкий рокот пулемета, сливались воедино, и пули пролетали сквозь рубку, словно ее стены были бумажными. Уоррен вдавил свое тело в палубу, словно пытаясь зарыться в нее.

Выстрелы были услышаны молодым капитаном патрульного ливанского катера, который шел в четырех милях к западу. Капитан повернулся к находившемуся в катере Джамилю Хасану и сказал:

— Стрельба!

Хасан встрепенулся.

— Быстрее, еще быстрее.

Уоррен осторожно поднял голову, потому что шум внезапно прекратился, и стало тихо, как и прежде. Только ровно стучал двигатель, и раздавался плеск волн под бушпритом. Он взглянул на мостик — все вокруг было разрушено. Он снова представил, как плясали, словно марионетки, прошиваемые пулями и осколками, изготовленные Меткалфом куклы.

«Орест» начал медленно поворачиваться налево. Меткалф крикнул:

— Я разворачиваюсь, чтобы она оказалась у нас перед носом как бы случайно. Может, получится. Скажите, чтобы Энди приготовился.

Эббот, пригнувшись, побежал вперед и передал сообщение. Тоузьер посмотрел на раскрошенный мостик и покачал головой.

— Идите, Ник, но не спешите. Подождите, пока она будет под прицелом, тогда жмите на кнопки. Если не сможете стрелять, крикните мне.

Уоррен почувствовал, что весь дрожит. Он знал, что не сможет это сделать. Он подбежал к лестнице на мостик, взлетел по ней наверх и, пригнув голову, плюхнулся на мостик. Потом, приподнявшись, посмотрел на рулевую рубку. От нее мало что осталось — ни колес, ни компаса, ни машинного телеграфа. Не было и маленького ящика с установленными на нем двумя кнопками. Мостик был снесен начисто.

— Ничего хорошего, Энди, — прокричал он и, повернувшись, стал спускаться, чтобы не попасть под очередной залп. Не заботясь о ступеньках, он просто слетел вниз по воздуху и приземлился рядом с остатками рубки.

Он увидел, как Тоузьер выбежал на открытое пространство палубы и, петляя, три шага вправо, три шага влево, добрался до кожуха вспомогательного двигателя, расположенного под мачтой. Скрывшись за ним, он стремительно начал взбираться вверх. Уоррен был поражен скоростью, с которой он карабкался.

Меткалф внимательно следил за «Звездой моря» и одновременно за действиями Тоузьера. Тот добрался до бочки и приник к прицельному телескопу, но в этот момент яхту стало относить в сторону, хотя Меткалф прилагал все усилия, чтобы удержать нос «Ореста» на одной линии с ней.

Внезапные маневры обоих кораблей сбили с толку снайперов. Передний пулемет вообще прекратил работать, а пулемет в середине вел неприцельный огонь. Пушка была расположена удачно, ей плавно развернули ствол, и стрелки выпустили очередную порцию снарядов. Они просвистели совсем рядом с Тоузьером, который каким-то чудом оказался невредимым. Позади «Ореста» море вскипело фонтанами безопасных взрывов.

Тоузьер нажал на обе кнопки, и две торпеды общей стоимостью пятьдесят миллионов долларов отправились в путь.

Затем он понесся вниз по мачте. Дойдя до высоты десять фунтов, он спрыгнул вниз. Пушка прекратила огонь, и Уоррен услышал с кормы радостные крики, но чему так радовался Меткалф, было не ясно. Ясно, однако, было, что торпеды в цель не попали. Не произошло никакого взрыва, на яхте продолжал дробно стучать пулемет.