Хеллиер взглянул на него.

— Сомневаюсь, доктор. — Он заморгал, не выдержав пристального взора Уоррена, и опустил голову. — А может, и понимаете. Вероятно, вы часто сталкиваетесь с подобными ситуациями…

Уоррен миролюбиво сказал:

— С молодым поколением всегда трудно найти общий язык. Даже когда они еще под стол пешком ходят. По-видимому, у них свой склад мышления, свои идеалы.

Хеллиер вздохнул.

— Но я должен был хотя бы попытаться. — Он крепко сцепил пальцы рук. — Люди моего круга считают, что безотцовщина, юношеская преступность — удел неимущих классов. Господи!

Уоррен потеплел:

— Я вам дам что-нибудь, чтобы вы хорошо спали ночью.

Хеллиер сделал отрицательный жест рукой.

— Нет, спасибо, доктор. Я приму что-нибудь покрепче. — Он поднял голову. — Скажите мне, когда это началось? Как она?.. Как она могла?..

Уоррен пожал плечами.

— Она мне об этом особенно не рассказывала. Думаю, что ее случай был достаточно типичен. Для начала — марихуана, ради бравады или забавы; потом более сильные наркотики и наконец героин и сильнодействующий амфетамин. Обычно все начинается с какой-нибудь сомнительной компании.

Хеллиер кивнул.

— Вот оно — отсутствие родительского контроля, — с горечью сказал он. — Где они достают эту дрянь?

— Трудно сказать. Преступники грабят склады медикаментов и затем сбывают товар по своим каналам. И есть, конечно, контрабанда. В Англии государство контролирует сбыт наркотиков, и те, кто зарегистрированы как наркоманы, получают героин по рецептам. Иное дело в Штатах. Там торговля наркотиками полностью запрещена, и поэтому существует громадный черный рынок с колоссальными доходами и налаженной системой добычи и сбыта наркотиков. Одним словом, наркобизнес.

— И что же, неужели полиция бессильна?

Уоррен сказал иронически:

— Полагаю, инспектор Стифенс вам уже все рассказал обо мне.

— Он составил о вас превратное представление, — пробормотал Хеллиер, беспокойно ерзая.

— Не страшно. Я уже привык к этому. Полиция и общественное мнение в этом сходятся. А я считаю, что преследовать человека, когда он уже сел на иглу, бессмысленно. Это только на руку гангстерам, ведь наркоман, которого преследуют, только к ним и будет обращаться. Люди, которым нужны наркотики и которые не в состоянии за них платить, готовы на любое преступление.

Уоррен наблюдал за Хеллиером, который стал заметно спокойнее, и решил, что это произошло скорее благодаря их академической беседе, нежели успокоительному лекарству. Он продолжал:

— Наркоманы — больные люди, и полиция не должна преследовать их. Мы, врачи, позаботимся о них, а уж ее дело — перекрыть подпольные источники наркотиков.

— А они занимаются этим?

— Не все так просто. Торговля наркотиками имеет международный размах. Все законспирировано. — Он улыбнулся. — Наркоманы боятся полиции как огня, из них много не выудишь. К тому же для врачей они крепкие орешки, ии большинство предпочитает с ними не связываться, — я же их понимаю, и мне они доверяются. Вполне возможно, что я располагаю более солидной информацией, чем официальные полицейские органы.

— Почему же вы не поделитесь с полицией? — спросил Хеллиер.

Голос Уоррена вдруг стал жестким:

— Если кто-нибудь из моих пациентов узнает, что я злоупотребляю их доверием и выбалтываю их тайны полиции, я потеряю их всех. Доверие между врачом и пациентом должно быть абсолютным, особенно, когда речь идет о наркоманах. Иначе они не обратятся к врачу, и их невозможно будет лечить.