Гордон ободряюще улыбнулся.

— Я знаю все, что хочу знать. Мне все равно, чем ты раньше занималась. Важно лишь то, что я чувствую к тебе. В конце концов, только это и имеет значение...

Мак поднял свою чашку:

— Так это правда, Мэри? Ты действительно выходишь за него замуж?

Она подняла глаза от газеты и медленно кивнула.

— Да.

Он присвистнул.

— Вот так сюрприз. Интересно, а он знает, что ты...

Мэри не дала ему договорить и постаралась побыстрее закрыть неприятную тему:

— Гордон говорит, что для него это не имеет никакого значения.

Мак разом выпил всю чашку и встал:

— Должно быть, он от тебя без ума. Так значит, сегодня ты съедешь отсюда.

Мэри не ответила, лишь внимательно взглянула в его лицо. Что-то в нем изменилось. Изменилось слегка, почти незаметно.

Мак преданно смотрел на девушку, и тут она поняла: в нагловатых глазах появилась непривычная услужливость.

— Нет. Мы сможем пожениться только через три дня.

Он направился к двери, открыл ее, но не вышел, а, помявшись несколько секунд, тихо сказал:

— Если тебе нужна будет помощь, только крикни. Я прибегу. В ту же секунду.

— Спасибо, Мак.

Он помедлил еще минуту, собрался с духом и выпалил:

— Я просто хочу сказать, что мы с тобой всегда были добрыми друзьями. Не забывай об этом, Мэри.

— Не забуду.

Дверь закрылась. Мэри собрала и поставила в раковину чашки. Своим подобострастием Мак показал, что деньги и имя значат очень много. Она возьмет и то, и другое. Пусть кто-нибудь попробует ей помешать! Мэри твердо сжала губы. Она сможет постоять за себя.

Остался один день. Всего один.

Он подошел к зеркалу, тщательно причесался. Волосы спереди немного поредели, но, зачесанные назад, все еще оставляли впечатление пышной шевелюры. Интересно, когда наследственность лишит его этого украшения? Отец стал лысым к тридцати. Еще раз оглядев себя. Гордон удовлетворенно хмыкнул: не слишком худой, но и не ожиревший. Вот только Мэри считает, что ему нужно бросить пить. Она права. Гордон и сам это давно понял, но до сих пор не находил смысла отказываться от любимого «Мартини», поскольку делать было решительно нечего.

Он прошел в спальню и взял с подушки отглаженную Томом сорочку. От постели слабо пахло ее духами. Этот запах напомнил ему Мэри — дикую, требовательную, неуправляемую. Гордон снова почувствовал впившиеся в его кожу острые ногти, услышал приглушенный голос: «Заполни меня глубже... Кончай...»

Она была так хороша в постели, что ни одна из женщин, что Гордон знал раньше, не могла с ней сравниться. Снизу послышался голос Тома:

— Мистер Пэйнтер!

Гордон с трудом оторвался от воспоминаний:

— Что случилось?

— Вас хочет видеть какой-то джентльмен.

Он подавил досаду: сколько раз просил Тома спрашивать имя посетителя.

— Как его зовут?

— Он отказался называть себя. Хочет побеседовать с вами с глазу на глаз. Относительно мисс Флад.

Гордон нахмурился. Интересно, что ему нужно? Может быть, это какой-нибудь не в меру ретивый репортер?

— Попроси его подождать. Я сейчас спущусь.

Через пару минут он вошел в гостиную. С кресла поднялся краснолицый верзила:

— Мистер Пэйнтер?

Гордон молча кивнул. Мужчина нервничал. Он сбивчиво заговорил:

— Меня зовут Джо. Фамилия не имеет значения. Я хочу оказать вам услугу. Вы хорошо знаете эту девушку, Мэри Флад?

Гордона бросило в жар. Он гневно бросил:

— Вон!

Мужчина не двинулся с места.