|
Я не двинулся с места. – Вначале расскажите, что за эксперимент. Тут Губерт впервые взглянул на меня. – Зачем? – спросил он немного удивленно. – Тебе это ничего не даст, абсолютно ничего. А объяснения довольно сложны и займут много времени. Ложись. – Нет, сначала вы все расскажете. С легкой досадой доктор кивнул охраннику, стоявшему позади меня: – Миша, пожалуйста... Я не успел обернуться – конвоир ткнул меня дубинкой между лопаток. Что то подобное я видел у коменданта авиабазы в Казахстане, только та дубинка громко трещала, а разряды выдавала послабее, когда комендант испытывал ее на местных дворнягах. Меня тряхнуло, ноги подогнулись, и я повалился на пол. В голове будто молния полыхнула. Все потемнело – и когда я опять смог видеть, охранники волокли меня к лежаку из пластика. Тихо клацнули фиксаторы на запястьях. Зрение прояснилось, и я понял, что два бледных овала – лица склонившихся надо мной доктора и Эллы. Раздались шаги, в поле зрения появился узколицый парень в белом комбезе, с папкой в руках. Тот самый, что приходил ко мне в камеру и снимал какие то показатели. Губерт, выпрямившись, что то сказал ему и опять склонился надо мной, упершись рукой в край лежака. Я повернул голову и увидел прямо перед глазами его пальцы и перстень с квадратным черным камешком, украшенным инкрустацией: что то вроде толстой шестерни, а в ней – человечек. Перевел взгляд обратно на лицо доктора. Губы его зашевелились. – Егор... – услышал я. – Разин, очнись, ну! Я моргнул. Зажмурился, открыл глаза. – Разин, слышишь? – Слышу, – хрипло сказал я. – Слушай внимательно, – продолжал Губерт. – Сейчас твое сознание будет ненадолго перемещено в иную среду. Мы используем твой разум как шпионский зонд, понимаешь? Среда может оказаться смертельной или просто враждебной. А может и дружественной. Ты ничего не должен делать, просто наблюдать. Собственно, ты ничего и не сможешь сделать. А мы будем наблюдать за тобой. – Он повел вверх рукой, и я разглядел тонированные окна под потолком зала. – Наблюдать и снимать показания приборов. Все это продлится около минуты. Если получится, если сознание выдержит поток чужеродных сигналов, расскажешь все, что смог понять и запомнить. Все, что увидишь там. А видеть ты будешь, скорее всего, очень странные вещи. Он выпрямился, и я спросил: – Минута? А что потом? – Завтра повторим опыт с иными исходными условиями. Наша задача – добиться корреляции между параметрами, которые мы вводим, и особенностями конечной среды. Грубо говоря, научиться управлять процессом... – Завтра? – перебил я. – Ты сказал, после эксперимента меня отпустят. Губерт вышел из поля зрения, его голос донесся слева: – Конечно. Но ведь я не говорил, сколько будет длиться эксперимент. Он состоит из серии опытов, и это первый из них. Продолжительность всей серии определится в зависимости от того, как сознание будет справляться с воздействием различных конечных сред. Что то защелкало, раздался тихий звонок. Передо мной возник ассистент и сказал: – Постарайся расслабиться. Медитировать никогда не пробовал? Сейчас... – Заткнись! – выдохнул я. – Губерт! Эй! – Да, Разин? – На этот раз его голос раздался сзади. – А что меня ждет в этой конечной среде? После паузы он откликнулся: – Вечность. – А серьезно? – Я всегда серьезен, Разин. Кстати, это у нас кодовое слово, вроде внутреннего пароля для всех участников эксперимента. Запомни его на случай, если сознание потеряется в конечной среде. – Что за бред? Губерт, сколько до меня... сколько людей ты раньше отправлял в эти конечные среды? – Четверых, – откликнулся он после паузы. |
