|
Зашелестела палая листва. Я поставил ногу на нижнюю часть рамы, встал в окне и ухватился за жестяной козырек. Он тут же сорвался, но я успел просунуть пальцы в трещину, рассекавшую кирпичную кладку. Оглянулся. Звери с придушенным хрипом и фырканьем бежали ко мне. Выбоины, дыры и трещины в стене помогли мне быстро забраться наверх. Когда я закинул ноги на крышу, внизу мелькнуло приземистое тело – гибрид вроде того, из зала, прыгнул в окно. Остальные, подвывая и фыркая, засновали у стены. Несколько заскочили внутрь, из барака донеслись шорохи, стук и тявканье. В центре крыши что то лежало, я шагнул ближе и остановился, поняв, что нахожусь здесь не один. На крыше спал человек. Он лежал, вытянувшись на спине и подложив под голову руку. Я тихо позвал: – Эй! Человек не двигался. Хотя поза была такая, будто он спит, а не умер. Крыша на середине была совсем ветхая, так что я опустился на корточки и осторожно поковылял к нему, выставив перед собой стрелу. Гибриды бегали по бараку и вокруг, фыркали, хрипели. На ходу я повторил: – Эй, ты! Проснись! Надвинутая на глаза драная фетровая шляпа почти полностью скрывала лицо. На незнакомце была куртка с большим сальным пятном на груди, короткие, до колен, штаны из светлой кожи и грязные сапоги. Под расстегнутой курткой виднелся широкий ремень с кармашками. Я обогнул большую дыру, в последний раз повторив: «Проснись!» – и несильно ткнул его стрелой в плечо. Человек дернулся, и шляпа слетела с его лица. Я многое повидал в жизни – и все же отпрянул, едва не свалившись в дыру. Это было по настоящему жутко. Лицо, озаренное холодным светом луны, покрывала крупнозернистая, твердая на вид корка, глаза были неестественно темными. Содрогнувшись, будто испугавшись меня, человек приподнялся, вытянул руку, согнул ее в локте, повел в сторону, словно показывая мне на что то, и судорожно махнул другой рукой. Он двигался рывками, как сломавшийся автомат. Я попятился. Что, если он сейчас сядет, повернет ко мне лицо и попытается заговорить? Человек глухо фыркнул, захрипел, и мурашки побежали у меня по спине. Его губы раздвинулись, натянулась сухая корка в углах рта, наружу высунулся распухший черный язык. Незнакомец завыл. В звуке этом не было ничего – ни боли, ни страдания, там не было даже равнодушия, просто вой, будто он передавал какой то сигнал. Снизу откликнулась стая. Голова его стала мотаться из стороны в сторону – все быстрее, быстрее. Руки заколотили по крыше. Вой стих. Человек дернулся еще несколько раз и замер. Да что же это такое? Я видел тяжело раненных, умирающих, контуженых, бредящих, видел предсмертные судороги и кататонию, но это было что то совсем другое. Незнакомец будто одержим бесом, который вселился в мертвое тело и пытается поднять его на ноги. Переведя дух, я уже собрался отойти от неподвижного тела, когда мой взгляд упал на край рукояти под курткой. Какое то оружие в кобуре на ремне... да и сам ремень интересно было бы осмотреть, там несколько кармашков, где может быть что то любопытное. Стук когтей о пол барака, шелест листьев, хруст веток и глухое фырканье доносились снизу – гибриды сновали вокруг дома, карауля меня. Некоторое время я раздумывал, потом осторожно протянул руку и коснулся широкой пряжки. Я ожидал, что человек вновь задергается, но он оставался неподвижен. Расстегнув пряжку, я потянул ремень на себя, постепенно вытаскивая его из под куртки. Пришлось повозиться, тем более что я старался как можно меньше касаться одежды мертвеца, но в конце концов ремень оказался у меня, и я на четвереньках отполз подальше от тела. Луна опустилась ниже и стала бледнее, у горизонта за кронами деревьев возникла едва различимая светлая полоска. Когда я сел неподалеку от края крыши, вполоборота к незнакомцу, и расстегнул клапан кобуры, рычание и тявканье смолкли. В наступившей тишине стал слышен щебет птицы в ветвях. |
